и не рассказывала, а после самоубийства Свешникова домашние могли принудить ее рассказать. Ах, какая жалость…
– О чем вы жалеете?
– Да есть еще один свидетель, сударь, однако бесполезный на данный момент. И этот свидетель единственный видел убийцу. Видел, как тот стрелял.
– Так пускай он укажет на убийцу, – воскликнул я. – Мы повезем его к баронессе, когда там все соберутся…
– Это невозможно, – вздохнул Никодим Спиридонович.
– Отчего же? – не понимал я.
– Свидетель – сын ювелира, десяти лет. Его нашли полицейские, когда делали обыск, под кроватью в спальне родителей. Мальчик весьма плох – не говорит, всего боится. Потрясение пережил сильное. А вот убийца его не заметил, иначе тоже убил бы.
– Где же сейчас сын ювелира?
– Спрятан. Его лечат, да только… толку пока мало.
– Я дам сколько угодно денег на лечение…
– Вы великодушны, это похвально. Но доктора и так делают все возможное. Так что, милостивый государь, придется без мальчика обойтись. А жаль, жаль… Я откровенен с вами, потому что доверяю вам и хочу теперь попросить, чтоб вы не лезли на рожон. Мой совет: посидите некоторое время дома, не ходите к баронессе. Или поезжайте отдохнуть… на воды. Весьма полезная вещь.
Я воспринял его совет как издевку, ибо советы не дают столь вкрадчивым тоном, словно мое присутствие в городе помеха. Раздосадованный, я уехал домой.
По счастью, в меня больше не стреляли. Но с утра я купил револьвер, точь-в-точь такой же, из какого убили ювелира, решив постоянно держать его при себе.
Рано утром следующего дня меня разбудил слуга, протягивая письмо. Я прочел: «Умоляю вас, срочно приезжайте ко мне. И позовите Никодима Спиридоновича. Случилось ужасное, я в отчаянии». Под письмом стоял знакомый росчерк Агнессы Федотовны. Не мешкая, умылся и оделся, сел в закрытый экипаж – я теперь опасался ездить в открытой коляске. Прежде чем поехать к Агнессе Федотовне, отправил слугу к Никодиму Спиридоновичу с просьбой незамедлительно ехать к баронессе.
Меня впустил перепуганный лакей Созон.
– Барыня плачут в своей комнате-с. Ох, у нас тут… – прошептал он.
Я взбежал наверх, не слушая причитаний лакея, нашел Агнессу Федотовну в ее спальне. Она стояла на коленях, упав лицом на кровать, и горько рыдала.
– Агнесса Федотовна! – закричал я с порога. – Что случилось?
Она тотчас обернулась ко мне, вид ее был ужасен – растрепанная, с красными заплаканными глазами, бледная. Она едва выговорила:
– Фридрих… убит…
– Как! – воскликнул я. – Что вы такое говорите! Где? Когда?
– Я вошла к нему… утром… Я всегда первая захожу к нему, даю микстуру, он ведь забывает пить капли… а на его лице… подушка… – И она снова залилась слезами. – А еще… еще… мое… колье…
– Да что с вашим колье?
– Его…
