что может повредить подмастерью, я доложу только лично королеве. Ее милосердие и верность друзьям хорошо известны всем.
Оукден встал и посмотрел в окно на хибару Грининга.
– У этого сарая тонкие стенки. К Армистеду приходили друзья и гости, с которыми он вел громкие религиозные дискуссии. Особенно этим летом, когда из-за жары все держали окна нараспашку. Я иногда слышал их разговоры – скорее споры, иногда слишком громкие, чтобы оставаться безопасными. По большей части я слышал только гул голосов, случайные фразы, но и этих фраз бывало достаточно, чтобы навострить уши. Собирались очень странные компании. Человек шесть, иногда семь, но всегда присутствовали трое – шотландец, голландец и англичанин, все известные как местные радикалы.
– Маккендрик, Вандерстайн и Кёрди.
Джеффри кивнул.
– Думаю, мастер Кёрди – довольно состоятельный человек. Мастер Грининг однажды рассказывал мне, что тот посылал одного из своих помощников помогать ему в строительстве этой хибары. Шотландец тоже помогал: помню, что видел его. Это большой сильный парень.
– Значит, Грининг знал их почти с тех самых пор, как приехал в Лондон? А вы были с ними знакомы?
– Шапочно. Они держались обособленно. Знал я на самом деле только Армистеда Грининга – как соседа и коллегу-печатника. Иногда на улице мы обсуждали состояние дел и раз или два одалживали друг другу бумагу, если у одного из нас была работа, а запасы истощались.
– Вы слышали, о чем спорили мастер Грининг с друзьями. О чем? – спросил я. – О таинстве причащения?
Печатник снова заколебался в нерешительности.
– Да, и предопределено ли для людей, куда они попадут: в рай или ад. Еще хорошо, мастер Шардлейк, что я не католик, а Джон Хаффкин старается не совать нос в то, что его не касается.
– Они были неосторожны.
– Этим летом они казались очень возбужденными. – Джеффри сжал губы. – В один из вечеров я слышал, как они спорили, следует ли людей крестить, только когда они уже взрослые, и все ли крещеные христиане имеют право на равенство, право отбирать имущество у богатых и делать его общим.
– Значит, Армистед Грининг мог быть анабаптистом?
Оукден стал ходить туда-сюда, качая головой.
– Из того, как он спорил со своими друзьями, я могу заключить, что они расходились во взглядах. Вы знаете, как радикалы расходятся между собой – впрочем, как и их противники.
– Знаю.
Последние десять лет были временем перемены веры: люди переходили из католицизма в лютеранство, потом в радикализм и обратно. Но Грининг и его друзья, очевидно, обсуждали радикальные крайности. Я задумался, где теперь эти трое – Маккендрик, Вандерстайн и Кёрди. Затаились?
Джеффри снова заговорил:
– Я часто не мог понять, как Армистед сводит концы с концами. Некоторые книги, которые он печатал, плохо продавались, а иногда у него, похоже, вообще не было работы. А порой он бывал занят. Я задумывался, не занимается
