страну и бурлящую сейчас речку.
– Просыпайся, пора, – сказал Простодурсен.
– Что? – спросила утка.
– Мы уже на вершине горы.
– А-а. Теперь запусти меня.
– Запустить тебя? – Октава от изумления разинула рот.
Утка перегнулась через перекладину перевёрнутой табуретки и глянула вниз.
– Ой, – сказала она, – да тут высоко.
– Высоко? – в свою очередь изумился Простодурсен. – Разве ты не летающая утка?
Дождь лил как из ведра. Они стояли на краю обрыва, смотрели на мир внизу и слушали топор Пронырсена. Он рубил и рубил, гроза ему нипочём, подумаешь – несколько капель с неба.
– Я довольна своим гостеванием здесь, – сказала утка. – Чистая река, хороший уход, вкусный пудинг. Но теперь мне пора поторапливаться, у меня встреча. Баклан и гусыня ждут меня на холме.
– Как мы несём яйца? – спросил Утёнок.
– Придёт время – узнаешь, – ответила ему мамаша-утка.
– А очень сложно, чтобы они вышли такие круглые, гладкие и совсем целые?
– Не сложно, но утомительно. Иногда тебе будет хотеться махнуть на юг.
– Ну ничего, как-нибудь обойдётся, – ответил Утёнок, – у нас же будет театр.
– Вот именно, – кивнула утка. – Теперь спустите меня на воздух.
– Тебе бы парашют, – с сомнением заметила Октава.
– Не бойся, всё будет хорошо, – успокоила её утка.
У Простодурсена тоже было неспокойно на душе. Не нравилось ему всё это. Неподъёмная утка, которую надо на носилках затаскивать на гору, а потом скидывать в пропасть. А в утке пудинга набито чуть не до клюва.
– Если ты вернёшься, мы покажем тебе театр, – сказала Октава.
Стоило Октаве открыть рот, как сразу выскакивал этот театр. «Что за напасть такая, – думал Простодурсен. – У нас от старых забот голова кругом идёт, куда нам ещё театр».
Простодурсен держал утку на руках и дрожал всем телом. Он первый раз попал в такую историю.
– Соберись и действуй, – сказала утка.
– Сейчас, – ответил Простодурсен.
– Ты замёрз?
– Нет, – мотнул он головой. – Уже бросать тебя?
– Да, – кивнула утка.
Пятясь, чтобы выиграть место для разбега, Простодурсен вышел из-под спасительной шляпы – и в три секунды промок. Побежал со всех ног к обрыву. Споткнулся о старый камень, растянулся в полный рост и откатился в черничник. Падая, он отшвырнул от себя утку.
– Где она? – вскрикнул Простодурсен.
– Ой-ой-ой! – вопил Утёнок.
Утка падала, прорезая дождь. Всё ниже и ниже. Казалось, ещё минута – и она разобьётся о землю. Но вдруг она резко взмыла вверх. Поднялась выше сосен, ни на одну не напоровшись. И скрылась за тёмными тучами.
– И как это у них получается? – спросила Октава.
– Не знаю, – сказал Простодурсен. – Я вообще ничего не
