что рот его пересох. В комнате сразу стало слишком много людей, слишком уж много легких вдыхало воздух. В самом запахе меланжи от контейнера Эдрика чудилась опасность.
– И кто же мой соучастник в подобном сговоре, – будничным тоном произнес Пауль. – Не Квизарат ли?
Эдрик пожал плечами, оранжевые вихри заклубились возле его головы. Стилгар его более не беспокоил, но фримен все еще яростно глядел на навигатора.
– Или же вы хотите сказать, что все миссионеры моих святых Орденов лгут… все до единого? – настаивал Пауль.
– В каждом конкретном случае это зависит от степени собственной заинтересованности и искренности, – отвечал Эдрик.
Стилгар опустил руку за пазуху, к крису.
Качнув головой, Пауль произнес:
– Значит, вы и меня обвиняете в неискренности?
– Сир, слово «обвинять» мне кажется здесь неуместным.
Смел же! – подумал Пауль и сказал:
– Уместно это слово или нет, но вы утверждаете, что и мои епископы, и сам я всего лишь честолюбивые бандиты.
– Честолюбивые, сир? – Эдрик вновь поглядел на Стилгара. – Чем больше власти заключено в руках одного человека, тем более отдаляется он от прочих людей. Властелины постепенно теряют всякое представление о действительности… и тогда власть их рушится.
– Мой господин, – скрипнул зубами Стилгар, – вы посылали людей на казнь за меньшее!
– Так это людей, – отозвался Пауль, – а перед тобой посол Гильдии.
– Он обвиняет вас в святотатстве и лжи! – воскликнул Стилгар.
– Меня интересует его манера мышления, – сказал Пауль. – Сдержи гнев и будь наготове.
– Как велит Муад’Диб.
– Скажи тогда, навигатор, – спросил Пауль, – как могли бы мы осуществить эту гипотетическую затею – при невообразимых расстояниях, на протяжении длительного времени, тем более что у нас нет возможности приглядеть за каждым храмом и священником Квизарата?
– Что для вас время? – спросил Эдрик.
Стилгар озадаченно нахмурился. Муад’Диб часто говорил, что прозревает через покровы времени, думал он. Не это ли имеет в виду гильдиец?
– Надувательство такого масштаба немыслимо, рано или поздно обман лопнет, – бросил Пауль. – Пойдут расколы, ереси… сомнения, признания во лжи… И всё – конец вселенской афере.
– Чего не спрячет государственная религия и собственные интересы, покроет правительство, – проговорил Эдрик.
– Ты испытываешь пределы моего терпения? – спросил Пауль.
– Или в моих аргументах имеются очевидные изъяны? – возразил Эдрик.
Напрашивается на нож, размышлял Пауль. Предлагает себя в качестве жертвы? Зачем?
– Я лично предпочитаю легкий цинизм, – испытующим тоном проговорил Пауль. – Вижу, ты явно искушен во всей лжи и уловках правителей, в двусмысленных речах властелинов. Язык – твое оружие, им ты испытываешь мою броню.
