одеколонный краник.
– Ток в ограду поступает от Гранд-Каньонской гидростанции.
«Пока вернусь в Лондон, вытечет на колоссальную сумму. – Бернард мысленно увидел, как стрелка расходомера ползет и ползет по кругу – муравьино, неустанно. – Быстрей позвонить Гельмгольцу».
– …пять с лишним тысяч километров ограды под напряжением в шестьдесят тысяч вольт. – Хранитель сделал драматическую паузу, и Линайна учтиво изумилась:
– Неужели!
Она понятия не имела, о чем гудит Хранитель. Как только он начал разглагольствовать, она незаметно проглотила таблетку сомы и теперь сидела, блаженно не слушая и ни о чем не думая, но неотрывным взором больших синих глаз выражая упоенное внимание.
– Прикосновение к ограде влечет моментальную смерть, – торжественно сообщил Хранитель. – Отсюда вытекает невозможность выхода из резервации.
Слово «вытекает» подстегнуло Бернарда.
– Пожалуй, – сказал он, привставая, – мы уже отняли у вас довольно времени. (Черная стрелка спешила, ползла юрким насекомым, сгрызая время, пожирая деньги Бернарда.)
– Из резервации выход невозможен, – повторил Хранитель, жестом веля Бернарду сесть; и поскольку пропуск не был еще завизирован, Бернарду пришлось подчиниться. – Для тех, кто там родился, – а не забывайте, дорогая моя девушка… – прибавил он, маслено глядя на Линайну и переходя на плотоядный шепот: – Не забывайте, что в резервации дети все еще родятся, именно рождаются, как ни отталкивающе это звучит… – Он надеялся, что непристойная тема заставит Линайну покраснеть; но она лишь улыбнулась, делая вид, что слушает и вникает, и сказала: «Неужели!» Хранитель разочарованно продолжил: – Для тех, повторяю, кто там родился, вся жизнь до последнего дня должна протечь в пределах резервации.
Протечь… Сто кубиков одеколона каждую минуту. Шесть литров в час.
– Пожалуй, – опять начал Бернард, – мы уже…
Хранитель, наклонясь вперед, постучал по столу указательным пальцем.
– Вы спросите меня, какова численность жителей резервации. А я отвечу вам, – прогудел он торжествующе, – я отвечу, что мы не знаем. Оцениваем лишь предположительно.
– Неужели!
– Именно так, милая моя девушка.
Шесть помножить на двадцать четыре – нет, уже тридцать шесть часов протекло почти. Бернард побледнел, дрожал от нетерпения. Но Хранитель неумолимо продолжал гудеть:
– …тысяч примерно шестьдесят индейцев и метисов… полнейшие дикари… наши инспектора навещают время от времени… никакой иной связи с цивилизованным миром… по-прежнему хранят свой отвратительный уклад жизни… вступают в брак – но вряд ли вам, милая девушка, знаком этот термин; живут семьями… о научном формировании психики нет и речи… чудовищные суеверия… христианство, тотемизм, поклонение предкам… говорят лишь на таких вымерших языках, как зуньи, испанский, атапасский… дикобразы, пумы и прочее свирепое зверье… заразные болезни… жрецы… ядовитые
