с сыном промеж собой, чтоб короче – Осипом, да и все,– оживленно ответила женщина, стараясь показаться веселее, чем на самом деле была. Она знала, что мужчины снисходительнее к веселым.
– Предположим, пусть будет так,– сказал инспектор, пристально уставясь на хорошенькую смуглянку.– Вы кем на заводе этом работаете, который эвакуирован?
– На заводе? Я? Я никем,– вынужденно созналась женщина, все еще улыбаясь.
– Как тогда вам в эшелон разрешили?– резонно спросил инспектор.
– Разрешили. Почему бы не разрешить? Посадили, взяли с собой. Там ведь немцы. Надо было спасаться,– растеряв всю веселость, ответила женщина, отводя набок взгляд.– Я устроюсь к ним. Завтра мне велели придти – товарищ Савченко, их директор и товарищ Сидоров, его зам.
Новиков помолчал минуту, безотрывно глядя эвакуированной в лицо, и минута эта показалась ей долгой.
– Значит так,– наконец сказал он.– Этот вот пострел, ваш сосед,– указал он на подконвойного,– Пусть пока будет здесь. Передайте его с рук на руки его матери. И скажите ей – пусть она ему объяснит, что война не место для подобных салаг.
От этих слов подконвойный фыркнул. Новиков строго посмотрел на него, но не нашел нужным с ним разговаривать.
– Вы вот видели войну, подтвердите,– продолжал он наставление женщине.– От таких как он, которые под ногами. И туда – сюда. И потом пойми: на войну он, как говорит? А вдруг шпион? А? Вот то-то. Этого выловили на станции, под Тагилом. Приказали вернуть. А могли бы приказать что другое. Потому что – кто его знает? Не то время сейчас расслабляться чтобы. Бдительность нужна, я к тому. А такие вот бегунки отвлекают от работы взрослых людей. Дезорганизуют тыл. Вручат тебе повестку!– обратился он к пацану.– И тогда, пожалуйста, ступай и воюй…
– В общем, матери скажите, чтобы провела с ним беседу. А я буду проверять сам, где он теперь и что? Он теперь у меня под контролем. Потому что я тут безобразничать не позволю! – возвысил голос Новиков и потряс перед парнем своим указательным пальцем с черным побитым ногтем.
Женщина поняла, что официальная часть беседы закончена.
– Может, чаю попьете?– предложила она, снова разулыбавшись.– Осип, быстро, разожги примус.
– А, у вас примус есть? Привезли с собою оттуда?
– Как без примуса? Воду кипятить нужно.
– Это точно!– вымолвил Новиков, от ее улыбки смягчаясь.– Но я как-нибудь в другой раз, я сейчас не могу, я на службе. Некогда чай гонять. До свидания. Если нужно будет помочь – с работой там или что – обращайтесь, не стесняйтесь, я тут часто прохожу мимо,– вымолвил он почти ласково. Но сейчас же он посуровел, чтобы на прощанье окинуть бегунка внушительным взором. А на Осипа почти не обратил он внимания.
Участковый шагнул в дверь, нагнув голову, чтобы не удариться о притолоку, и двинул по коридору – в своей фуражке с лакированным козырьком, в гимнастерке с кожаным ремнем, в галифе и в сапогах с блеском,– и, совсем военный на вид, прошагал мимо двух сестер, Оли с Людой, которые вжались в стену. Когда его шаги стихли,
