вдруг звучит наивный вопрос. Но в глазах Мани сверкает насмешка. – Я сейчас сказала глупость про эти семь лет. Разве так упорно стремиться к чему-нибудь не есть уже счастье?
Женя бледно улыбается.
– Мы привыкли под этим словом понимать другое.
Дрогнули тонкие ноздри Мани. Потемневшими глазами Соня перебегает с одного лица на другое. Какие разные обе! Но какие сложные!
– А почему именно другое? Почему именно в любви вы видите это счастье? А я вот слушала вас и завидовала. Да. Завидовала до боли. Если б каждая из нас так упорно шла к цели, не зная колебаний! Место в жизни, говорите вы? Да оно уже есть у вас. Вы его заняли. А любовь? – Маня вдруг улыбается, и глаза ее светлеют. – Разве так трудно полюбить кого-нибудь?
– Трудно, – медленно говорит Женя, не сводя глаз с этой девушки, на которую за минуту перед тем не обращала внимания.
– А почему? – все также наивно звучит настойчивый вопрос.
Женя краснеет и разводит руками. Соня отодвигает лампу и кладет локти на стол. Сердце ее стукнуло. Вот… вот… она сейчас узнает… Поймет все загадочное в этой новой Мане.
– Почему трудно полюбить? Как вы странно спрашиваете! Ведь это на всю жизнь.
– Да? – уже весело и задорно спрашивает Маня.
Женя отодвигается, растерянная.
– Надо уметь выбрать, – говорит она глухо. И смущенно, почти враждебно глядит на Маню. – Надо, чтоб убеждения, стремления…
– Все, словом, было бы одинаковое? – подхватывает Маня и зло смеется. – А скажите, вы верите в загробную жизнь? Вам не страшно резать трупы?
– Почему вы меня об этом спрашиваете?
– Нет, ответьте. Вы верите?
– Я позитивистка, уже в силу моей профессии-. Как же вы хотите…
– Да, позитивистка и доктор в недалеком будущем. А что касается любви, вы так же наивны, как любая институтка. У вас, пожалуй, даже больше иллюзий.
И Женя ясно видит холодную усмешку и полные мрака глаза. «Интересное лицо! – думает она. – Но какие противные слова она говорит! Наверно у нее есть прошлое…»
– Такой цинизм в ваши годы, – говорит она, точно думая вслух.
Маня встает, как ужаленная.
– Почему цинизм? Вы не считаете себя циником, отрицая веру толпы, веря только науке? Почему желать, чтоб в центре женской жизни стояла «Мечта и Жажда», как говорит мой любимый поэт, значит быть циником? Я высоко ценю любовь, как радость и вдохновение. Но у нас еще не научились любить радостно и легко.
– То есть как легко? – вскрикивает Женя.
– Без драм, без слез, без проклятий. Ничем не жертвуя этой любви.
– Что значит «ничем»?
– Ни одним шагом, ведущим по намеченному пути… Ни одной мечтой своей, ни одной частицей своего собственного я. Встречаться с восторгом й расставаться без сожаления. Отдохнуть на минуту и идти дальше.
– А! – срывается у Сони. Но Женя смущена.
