бы никогда ее не узнал… Совсем другое лицо… Какое-то строгое…
– А вот и открытки, – сказал дядюшка. – Она и Нильс… тоже знаменитость… В испанском танце…
– Покажите. Покажите! Дайте сюда!
– Вот это она! Узнаю! – игриво крикнул Лизогуб, не замечая гневного взгляда жены. – Изогнулась как! Сколько неги в глазах! Ах, черт возьми, какая женщина!
– Он тоже удивительный красавец! – подхватила Наташа. – Федор Филиппыч, подарите мне эту открытку.
– С удовольствием. У Сони есть другая.
– Никогда я не поверю, что он женится! – вдруг заявила Лизогуб, покрывая своим контральто поднявшийся шум. – Охота ему жениться, этому Штейнбаху. Кто женится на таких?
– Почему? – крикнула Соня.
– Ah, ma petite![9] На чьи же деньги она там живет?
– Она зарабатывает сама. Она делает рисунки для иллюстрированных журналов.
Хохот встретил эти слова. Соня озиралась с пылающими щеками.
– Знаем мы эти журналы! – подхватил Лизогуб. – При миллионах Штейнбаха…
Соня встала, резко двинув стулом Ее круглое лицо было бледно.
– Господа, довольно! – так и зазвенел на всю комнату ее высокий голос. – Прошу не забывать, что Маня Ельцова моя лучшая подруга и что, если вы все забросали ее камнями…
– Тсс… тсс…
– …то я-то, ведь, от нее не отреклась.
– Аль ты не в своем уме, дивчина? – через стол спросил Горленко дочь.
– Я не могу оставаться в доме, где оскорбляют моих друзей! – истерично выкрикнула Соня и ударила рукой по столу. – Я сейчас уезжаю.
– Да что с тобой, Соня!
– Какая несдержанность!
– Оскорблять беззащитную, одинокую девушку! – уже рыдала Соня. – И вам, дядюшка, не стыдно молчать?
Дядюшка комично развел руками.
– Ну вот. Теперь я виноват…
– Дайте ей воды! – закричала хозяйка. Все вскочили.
– Sophie, ma chérie[10], – мягко говорил Галаган, целуя в голову Соню, рыдавшую на его груди. – Успокойся. Кто ее оскорбил? Пусть себе пляшет! Мы очень рады за нее.
– Пойдем ко мне, – ласково сказала Наташа, обняла Соню за талию и увела к себе.
В столовой все молчали, сконфуженные, растерявшиеся. Мужчины усиленно курили. Дамы кушали фрукты.
– Она переутомилась с этими экзаменами, – мягко объяснила Вера Филипповна. – Совсем расстроила себе нервы.
Правовед знал о мимолетном романе Нелидова.
– Вы хотите взглянуть? – любезно предложил он, протягивая ему газету.
– Позвольте, – небрежно отозвался Нелидов.
Тут в первый раз Катя подняла глаза. Она не могла удержаться, чтобы не взглянуть на мужа. Если бы даже спасение души ее зависело от этого, она все-таки взглянула бы. И она увидела… Что? Пустяки, скажут другие. Но она-то знает… Она верит сердцу, дрогнувшему в ее груди. Николенька кинул один только взгляд
Ах, моя крошка!
Софи, дорогая моя…
