по старой памяти, вздумала впасть в истерику, он живо отучил ее, сбежав к брату на двое суток. В этих случаях – теперь, когда прошла его страсть, – он был непреклонен. Его не останавливали ни ночное время, ни вьюга, ни тридцатиградусный мороз.
«Характерец», – сквозь зубы говорила Софья Сергеевна.
А Петр Николаевич отвечал ей, – эдак лет шесть после свадьбы:
– Нет уж, сударыня, – я вам даю комфорт, удобства всякие, сытую жизнь… От вас требую одного: покоя…
Софья Сергеевна никогда не спрашивала себя, есть ли у мужа деньги, когда в хозяйстве оказывался изъян…
Она входила в гостиную, где он работал поздно вечером за письменным столом, и клала перед ним счета из магазина полотен и белья.
– Это что еще?.. – спрашивал он испуганно.
– У детей простыни развалились… Надо наволочки и из столового кое-что… Завтра пришлют за деньгами…
– Восемьдесят рублей?.. Да что ты, мать? Откуда я их возьму?..
– Вот чудак-то! – Она пожимала круглыми плечами. – Говорю: простыни развалились, полотенец нет… Опять чайные…
– Да как же это так вдруг сразу развалилось все?
– Ах… ну что ты понимаешь, Pierre? Не могу же я за каждой мелочью отдельно таскаться в магазин… Лучше en gros… Скидку делают…
– Чорта с два «ангро»… – мгновенно раздражался Петр Николаевич. – Хороша скидка! Ты бы еще на сто рублей счет представила… Что мне их тебе – родить, что ли, эти деньги? Откуда я их возьму?..
– Без наволочек тоже нельзя, – упрямо твердила свое Софья Сергеевна, отлично зная, что стоит на твердой почве, и что деньги будут.
– Слава Богу, развязались с бельем, – говорил Иванов на другой день, отсчитывая деньги. – Прошу меня теперь лет пять, по крайности, не беспокоить…
«Дурак, – думала, улыбаясь, Софья Сергеевна, – Точно дети не растут? Пять лет, – шутка сказать»…
Проходил месяц и опять новый счет.
– Это что такое?
– Пять пар башмаков… Приказчик ждет из магазина. У детей обуви нет…
Хуже всего было весной или осенью. Сразу требовалось пять или шесть пар калош, затем ботиков.
– Да ведь позволь… кажется, недавно?…
– В сентябре, – подсказывала Софья Сергеевна, – а теперь март… у детей ноги растут, или нет? Как ты полагаешь?
Конечно, он соглашался, что растут. Что-ж тут спорить? И так до бесконечности.
Всего страшнее счета были от Мюра, переходя за сотню. Там фигурировали осенние и весенние пальто мальчикам, бурнусы девочкам, муфточки, капоры, фланелевые штанишки, гетры, рукавички…
…У Петра Николаевича в глазах темнело.
– Ты меня без ножа режешь, Софья Сергеевна… Побойся Бога… Где я тебе такую сумму возьму?
– Я, Петр, не виновата… Я их пальто не ем, их башмаками не закусываю… –
