много времени, а у меня другие планы. К тому же ты, я надеюсь, не забыл, что осенью я уеду?
– Не забыл, – вздохнул Ромка. – Но я и сам могу заниматься с соколом, без вас. Найду кого-нибудь, кто меня поддержит. Вдруг получится?
Ответа Ромка не получил, так как у ворот притормозила синяя машина, и Катька, стоявшая у окна, с беспокойством проговорила:
– Смотрите-ка, кажется, там мой папа приехал. Интересно, зачем?
Друзья выбежали во двор. Юрий Евгеньевич, широко улыбаясь, открывал калитку:
– Привет, друзья. Катюшенька, здравствуй. Как ты тут?
– Нормально, – буркнула Катька. Она сделала навстречу отцу несколько шагов, но от его раскрытых объятий увернулась и суровым голосом спросила: – А с чего это ты вдруг к нам приехал?
– Да вот, захотел узнать, как ты тут поживаешь, и спросить, не хочешь ли домой.
– Домой? Когда?
– Завтра. В крайнем случае послезавтра.
Катька сникла, как увядший цветок.
– Так я и знала. Что, твоя командировка уже закончилась?
Отец развел руками:
– Почти.
– Но я не хочу отсюда уезжать! Что мне в Воронеже делать?! – Катька капризно затопала ногами и отвернулась, а по ее щекам в два ручья заструились горькие слезы. И чем больше отец ее уговаривал уехать, тем громче она рыдала.
Подошло время ужина, но Катька от еды отказалась и удалилась в сарай. Там она улеглась на сено и продолжала страдать, но уже молча.
Родительское сердце не выдержало. После ужина Юрий Евгеньевич вместе с ребятами пришел в штаб-квартиру, уселся рядом с Катькой на покрывало и погладил дочь по плечу:
– Не плачь, пожалуйста. Ну, если тебе так хочется, можешь остаться здесь еще денька на два.
– На два? – Катька привстала и улеглась снова. – Нет, этого мало.
– Извини, но на больший срок я не смогу задержаться.
– Да, конечно, для тебя твоя работа дороже родной дочери, – всхлипнула Катька, и ее плечи вновь затряслись в беззвучном плаче.
Тимоша, все это время неподвижно сидевший на правой лапе, сменил ее на левую и застыл в прежней позе. Царская птица не снизошла до человеческой суеты.
Юрий Евгеньевич вздрогнул и приподнялся:
– Он что, живой? А я, когда вошел, подумал, что вы где-то птичье чучело раздобыли.
– Что вы! Конечно, живой. Это сокол-балобан, его сегодня Лешка на собачьем пляже нашла, – сообщил Ромка.
– И что же вы с ним собираетесь делать?
– Я хочу, чтобы он остался у нас, а они – нет. А выпустить на волю его нельзя, у него крыло повреждено.
– Мне кажется, его надо отвезти в Москву, в соколиный центр, – вставила Лешка. – Как вы думаете, это хорошая идея?
Юрий Евгеньевич ей ответил не сразу. Он неожиданно задумался, даже глаза прикрыл и после некоторого молчания сказал:
– Пожалуй,
