Свитер висел на спинке стула, рядом с его кроватью. Михаил оделся, стуча зубами от холода. Наверное, температура поднялась, вот его и колотит. Где же таблетки? Должны быть в рюкзаке. После ужина его сморило, и он забыл принести их в комнату.
Слепцов отправился на поиски рюкзака. Сестру будить не стал. Навязался на ее голову, а ей и без него хлопот хватает. Где же рюкзак? Он обшарил вешалку у двери, накинул на плечи куртку и вышел на веранду. Рюкзак висел на крючке рядом с прорезиненным плащом и старой кофтой.
Михаил достал упаковку таблеток, сразу сунул одну в рот и скривился от горечи. Рюкзак тут оставлять нельзя. Сестра на сына жаловалась, может статься, тот не только к бутылке прикладывается, но и на руку не чист.
«Чего у меня брать-то?» – подумал он, но рюкзак все же повесил на плечо. Вещь добротная, продать можно и кое-каких деньжат выручить. На выпивку. Лучше не соблазнять племянника, чтобы потом скандала не вышло.
Слепцов вчера уснул, не дождавшись парня. Утром надо будет поговорить с ним по-мужски, усовестить. Чтобы мать пожалел. Она с мужем намаялась, теперь сын от рук отбился. Хотя вряд ли парень станет дядьку слушать. Молодежь нынче дерзкая пошла, ленивая и циничная. До них не достучишься.
Анюта просила летом взять Пашку в экспедицию, но к раскопкам не подпускать. Пусть, мол, дрова заготавливает, по воду бегает, посуду моет. Тогда почувствует, как деньги достаются. Может, одумается, возьмется за ум.
– До лета еще дожить надо, – вздохнул больной и потопал обратно.
В горнице было тепло, пахло лампадным маслом и дровами. Он только сейчас заметил, что раскладной диван, застланный плюшевым покрывалом, стоит пустой. Похоже, Пашка заночевал у дружка или подружки. Непутевый сын у Анюты растет. С этой мыслью Слепцов запил таблетку и налил себе еще воды в чашку.
В голове у него шумело, коленки дрожали. Он закрылся у себя в комнате и лег. Пуховое одеяло не грело. Горло разболелось, как будто его сжимали раскаленными клещами. Михаил провалился в бредовое забытье, где он бродил по лесу с ружьем в поисках дичи…
Он забирался все дальше и дальше, карабкался по склонам и спускался в ущелья… Вверх-вниз, вверх-вниз… Все тело гудело от усталости, ноги подкашивались… В пихтовых зарослях изредка попадались вросшие в землю стелы с руническими надписями. Как археолог, он мог бы заинтересоваться ими, но нет… Его влекло нечто иное. Он искал, сам не понимая, что…
Странная одержимость гнала его вперед. Он наделся на интуицию, которая вела его. Он, словно в трансе, подчинялся подсознательному голосу… Он не знал, чей это голос и куда зовут его…
Слепцов страшно устал и уселся на замшелый камень – валун, обкатанный давним ледником, – скинул рюкзак, развязал и заглянул внутрь…
Его бил озноб, который перешел в жестокую лихорадку… Нахлынула тошнота, в груди заполыхал пожар, рассудок помутился… Он хотел позвать на помощь, но язык его не слушался…
Утром Анюта заглянула в комнату, где
