быть, это и есть представитель Британского музея, подумал я, один из младших научных сотрудников, как сказала леди Уиллард. Во всем его облике сквозило какое-то мрачное упорство. Он был печален и в то же время спокоен и собран, что особенно понравилось мне.
– Пойдемте со мной, – предложил он, – я отведу вас к сэру Гаю Уилларду. Он горит нетерпением познакомиться с вами, поэтому строго-настрого приказал привести вас к нему, как только вы появитесь.
Пройдя через лагерь, мы оказались у входа в большую палатку. Отодвинув полог, доктор Тоссвилл проскользнул внутрь. Мы последовали за ним. Внутри палатки я увидел троих мужчин.
– Прибыли мсье Пуаро и капитан Гастингс, сэр Гай, – объявил Тоссвилл.
Самый младший из троих вскочил на ноги и поспешно двинулся нам навстречу. Во всем его облике была какая-то нервная порывистость, которая вдруг напомнила мне его мать. Он еще не успел обгореть до черноты, как остальные двое, и эта бледность, особенно заметная из-за темных кругов под глазами, делала его гораздо старше его двадцати двух лет. С первого взгляда было очевидно – юноша мужественно пытается нести тяжкий груз забот и тревог, что лег на его плечи.
Он представил нам двоих своих коллег – доктора Эймса, с виду весьма компетентного и уверенного в себе человека лет за тридцать, в темных волосах которого уже начинала кое-где пробиваться ранняя седина, и мистера Харпера, секретаря, довольно приятного долговязого молодого человека, на носу которого, выдавая его национальную принадлежность, красовались неизменные роговые очки.
Обменявшись с нами ничего не значащими фразами, он распрощался и вышел. Доктор Тоссвилл последовал за ним. Мы остались наедине с сэром Гаем и доктором Эймсом.
– Прошу вас, не стесняйтесь, мсье Пуаро, – сказал сэр Гай, – задавайте любые вопросы, какие сочтете нужными. Конечно, все мы тут несколько выбиты из колеи цепью этих страшных смертей, но, поверьте, ничуть не сомневаемся, что все – не более чем совпадение. Хотя и дьявольски странное. Ничем другим это просто не может… не должно быть.
Беспокойство, сквозившее во всем его облике, заметно противоречило его словам. Я видел, что Пуаро внимательно изучает молодого Уилларда.
– Скажите, сэр Гай, эти раскопки много для вас значат?
– Невероятно много, мсье Пуаро! И что бы ни случилось, как бы все ни обернулось, раскопки будут продолжаться, несмотря ни на что. Я прошу вас учитывать это. Что бы ни случилось!
Пуаро, отвернувшись от него, обратился к доктору Эймсу:
– А что вы думаете об этом, доктор?
– Что ж, – неуверенно протянул он, – мне, знаете, тоже как-то не по душе мысль о том, чтобы все бросить и уехать.
Пуаро скорчил одну из своих знаменитых гримас:
– Понятно. Стало быть, выхода нет – придется так или иначе докопаться до правды и выяснить, что же произошло. Тогда к делу. Для начала скажите: когда умер мсье Шнейдер?
– Три дня назад.
– И вы уверены, что причина его смерти – столбняк?
– Абсолютно
