но извинилась и быстро исправилась. Это была помарка – не ошибка. На такое вряд ли обратят внимание. Но конец она смазала. На втором этаже в ГИТИСе висели пять портретов-фотографий. Она назвала только Вахтангова, Мейерхольда и Станиславского. Остальных не смогла вспомнить. Может ли это повлиять на общий бал? Лицо Антона Михайловича было непроницаемо сосредоточено. Что оно означало? Никто не знал. Результаты должны были объявить только через 12 часов. Каждую кандидатуру еще обязаны были тщательно обсудить.
Наконец во второй половине дня, насмелилась, пошла Урсула! Как на казнь. Лиза задержала слегка ее руку.
– Не пуха не пера! – прошептала она как заклинание.
– К черту, – завистливо бросила Урсула и, перекрестившись, открыла дверь в неизвестность.
Время тянулось медленно. Шестым чувством Лиза чувствовала, там, в аудитории что-то пошло не так. Худшие ее опасения подтвердились. Урсула вышла зареванная, шмыгала покрасневшим носом, плечи ее жалостливо подергивались. Лиза молча обняла подругу. Постояли.
– Антон Михайлович?
– Да нет, эти налетели, – размазывая тушь по лицу, с трудом пробормотала Урсула. – Саранча! Сама виновата – растерялась, стушевалась.
– Это я грешна!! – призналась Лиза, – забыла энергию передать.
– Да ну тебя! – с трудом пытаясь улыбнуться и продолжая всхлипывать, промолвила девушка. – Ты то при чем!
– Наши судьбы решатся через 12 часов? Знаешь?
– У меня без вариантов. Но порадуюсь за тебя, – приходя в себя констатировала подруга.
– Не говори гоп! – нахмурившись, осекла ее Лиза.
– Вот так всегда: хорошо скажешь – сглазишь, плохо – накаркаешь! – спохватилась Урсула.
– Прошу тебя! – болезненно наморщив лоб, с болью выдавила Лиза.
– Держу фигу в кармане!! Давай, постучу по дереву!
– Лучше поехали домой, – предложила Лиза. – Может случиться чудо, и мы обе поступим.
– Нет, я стала большая, в сказки не верю, – заявила подруга, – но все равно утром приеду. Будешь спать сегодня?
– Ой! Не знаю! Сомневаюсь! Но попробую.
Тревожное хмурое утро зябко пробиралось под платье. Лиза выехала очень рано, чуть ли не с первым автобусом. Перед этим она чуть не насильно протолкнула в себя подсохшую булочку и чай. Два часа, непослушными как у пеликана ногами, ходила вдоль главного корпуса. Наконец дверь открыли, но списков еще не вывесили. Прошел еще почти час, пока заветную бумагу не поместили на стенд. Все кинулись, толкая друг друга и вытягивая шеи. Кто-то читал вслух фамилии. Лиза чувствовала, что ноги ее приросли к полу. Каждая зачитанная парнем фамилия отзывалась набатом. Вот сейчас, вот сейчас, сию секунду он скажет ее фамилию. Но парень монотонно и безжалостно называл другие имена счастливчиков, и лица некоторых вспыхивали улыбками, кто-то рядом захлопал в ладоши
