продолжал бубнить Комбриг, тупо глядя на стенку перед собой.
Зайчиков нахмурил лоб и поджал губы, задумавшись. Он никак не мог понять, что же ответить командиру. «Ну что ты распинаешься перед Комбригом, Заяц? – переживал за товарища дневальный. – Давно бы сказал, мол, виноват, исправлюсь. И все!»
– Виноват, товарищ капитан второго ранга! – словно услышав подсказку дневального, ответил Зайчиков.
Дальше Комбриг сделал то, чего никто из присутствующих не ожидал: он переложил в левую руку то, что все это время держал правой, принял стойку «смирно» и, приложив освободившуюся руку к козырьку фуражки, торжественно произнес (всё под тот же аккомпанемент струек):
– За нарушение формы одежды объявляю вам одно неувольнение!
…В результате дневальный пострадал физически, а Зайчиков морально. Первый, согнувшись пополам от хохота, ударился лбом о тумбочку. Второй же, оторопев от увиденного, забыл основную мочеиспускательную заповедь – не отвлекаться, – вследствие чего облил стенку и забрызгал ботинки – свои и Комбрига.
Мыльная опера
Учебный корабль «Смольный» с толпой эрзац-штурманов на борту шёл вдоль берегов Африки. Человек пятнадцать курсантов столпилось у борта, наблюдая за играющими с кораблём дельфинами. Эти морские аборигены резвились, как дети в «лягушатнике». Выпрыгивали из воды, подныривали под днище, играли друг с другом в чехарду, весело поглядывая на будущих флотоводцев, мол, чего там стоите-скучаете, прыгайте к нам, поплаваем вместе.
А курсанты смотрели на них сверху вниз и завидовали. Погодка – прелесть! Солнышко шпарит прямо в темечко, водичка океанская, наверно, как парное молоко тёплая. Эх, искупаться бы сейчас! Поплавать с дельфинами в атлантических водах! И для тела приятно, и было бы, что рассказать домашним, мол, купались почти на экваторе (всего каких-то семь градусов широты не дошли до пояса планеты). Рядом, на левом траверзе, виден был берег Африки – пальмы, пальмы, пальмы. Экзотика! Пейзаж ласкал глаз.
Вдруг на палубу упала тяжёлая капля, за ней другая, третья… И тут разверзлись «хляби небесные», будто включили сотню душей одновременно. Даже не душей, а пожарных шлангов! Такого дождя курсантам ещё не приходилось видеть – вода лилась сплошной стеной.
Спрятавшись под козырьком палубы, молодежь с восторгом наблюдала за разгулом африканской стихии. Вдруг позади них открылась дверь, и из недр корабля вышел старший на борту – вице-адмирал Волин. Хорошо, что курсанты знали своего начальника училища в лицо, потому что видок у него был, мягко говоря, не совсем адмиральский. Ни фуражки, ни погон, ни галстука, даже брюк на нём не было – одни плавки. В таком виде адмирала видели впервые. В руках голый адмирал держал мочалку и мыло. Полотенце он бросил курсантам: «Подержите-ка!», вышел под дождь, намочился и стал деловито намыливаться.
Курсанты ошалело глядели на Волина. Такого им ещё не приходилось видеть: адмирал моется под дождём! Кто-то даже пожалел, что под рукой не оказалось
