приехать, если вся дорога забита до отказа, я понятия не имела. Кондиционер в нашей машине, естественно, не работал, а открывать окна было небезопасно. Ад! Но очень скоро оказалось, что это был никакой ещё не ад, а так, подступы.
Когда как-то растолкали затор и мы двинулись, я стала смотреть на придорожные лачуги, за которыми виднелось море. Вся прелесть тропиков, красоты туристических зазывалок с картинками песчаных пляжей и развесистых кокосовых пальм, вечный флирт в воздухе, пахучее массажное масло, модные пёстрые шмотки – всё это не имело никакого отношения к Гаити. В лучшем случае, осталось в прошлом. Из окон машины я видела разбитую, жалкую человеческую жизнь. Вернее, человеческой такую жизнь уже нельзя было назвать.
В нашем видавшем виды японском седане кроме меня и Игоря сидели два гаитянца. Они оба давно жили и работали в США, оба были врачами-терапевтами, получившими своё образование там же, в Америке. Один из них какое-то время работал с Игорем в частной клинике в Бруклине, где у Игоря был свой натуропатический кабинет и приём. Одного из гаитянцев звали Эди, другого Джек. Они были знакомы всю жизнь, и абсолютно доверяли друг другу в профессии и бизнесе. В клинике в Бруклине Эди видел, как работал Игорь, что говорили пациенты, как отступали неизлечимые болезни. В один прекрасный день он предложил Игорю поездку на Гаити в только что организованное специальное место для бедных, где можно лечить людей от малярии и СПИДа. Потом оказалось, что там ещё и свирепствовала холера. Игорь согласился. Просто поехать и помочь за свой счёт. Долго не раздумывал. Спросил только, дадут ли они крышу и еду. Мне он это преподнёс, как интересное благотворительное путешествие, и был счастлив, что я, не колеблясь, согласилась с ним лететь практически на край света.
Мне нравилось в нём геройство. Я даже сама не подозревала, как высоко буду ценить его смелость и самопожертвование. Из биохимика он превратился во врача-натуропата, и не просто врача, а очень успешного. Когда мы встретились, он был на вершине своего мастерства. Трудно было найти ему равного. Он справлялся практически со всеми болезнями. Он, конечно, не был волшебником и делал скидку на человеческое несовершенство, но дело своё знал превосходно. И любил. Всегда был в поиске лучшего, нового, самого передового, всегда учился, верил в результат и огорчался, как ребёнок, когда пациент был непоследователен, неточен, относился с недоверием или пренебрежением к его советам.
– Серафима сказала, что мы лезем в бутылку с этим Гаити, – прокомментировала я слова своей уже совсем взрослой дочери о предстоящем путешествии. – Типа, это пристанище пиратов и люмпенов со всего света. Насилие, рабство, ну, ты знаешь, география когда-то была её любимым занятием.
– Этой стране просто не повезло, – Игорь выбрал самый оптимистичный ответ из всех возможных, – я знаю, что такое Гаити. Её часто называют «трагическим недоразумением». Говорят, там случилось всё плохое,
