который вертелся у него на языке, грозил прозвучать банально, но некоторые вещи нужно знать.
– Где я? – спросил он и добавил: – На этот раз?
– Молодец, – услышал он чей-то голос. – Всего пять секунд как очнулся, а к тебе уже вернулось чувство юмора…
Судя по ощущению в воздухе, комната была довольно просторной. На стене плясали тени – должно быть, где-то горели свечи, которых Ваймс не мог видеть со своего места.
– Я хотел бы, чтобы ты считал меня своим другом, – продолжил голос.
– Другом? С какой стати? – спросил Ваймс.
В воздухе витал запах сигаретного дыма.
– У каждого человека должен быть друг, – произнес голос. – А, похоже, ты понял, что все еще закован в наручники…
Голос произнес эти слова потому, что Ваймс одним движением слетел со стола и бросился вперед…
Ваймс очнулся и уставился на потолок. Где-то рядом раздавался глухой грохот. Ветряная мельница? Или водяная? Дальше мысли пренеприятнейшим образом свивались в тугой клубок.
– Что, – спросил Ваймс, – это было?
– Я знал, молодой человек, что ты просто так не уймешься, – сказал его невидимый друг. – Но у нас в запасе много фокусов. Попробуй просто сесть. Понимаю, тебе многое пришлось пережить, но у нас нет времени на всякую чепуху. Я бы предпочел, чтобы все развивалось немного медленнее, но решил: лучше уж забрать тебя оттуда, пока дела не обернулись по-настоящему прискорбным образом… господин Ваймс.
Ваймс замер.
– Кто ты? – спросил он.
– Официально меня зовут Лю-Цзе, господин Ваймс. Но ты можешь называть меня Метельщиком, мы ведь друзья.
Ваймс осторожно сел и огляделся.
Тускло освещенные стены были покрыты… наверное, все-таки письменами, но письменами, которые используются только в Пупземелье и которые недалеко ушли от самых обычных картинок.
Свеча стояла на блюдце. Чуть дальше, куда едва доходил ее свет, виднелись один над другим два гигантских цилиндра, толщиной с человека и вдвое его выше, установленные на массивных горизонтальных подшипниках. Оба медленно вращались, и оба казались значительно больше, чем были на самом деле. Их глухой грохот заполнял комнату. Цилиндры окружал странный лиловый ореол.
Двое монахов в желтых рясах суетились рядом с цилиндрами, но внимание Ваймса привлек тощий лысый старик, сидевший на перевернутом ящике рядом со свечкой. Он курил небрежно скрученную самокрутку вроде тех, что любил Шнобби, и выглядел как монах из какой-то далекой страны. Точнее, как один из монахов, которых Ваймс иногда видел на улицах города с мисками для подаяния.
– Выглядишь совсем неплохо, господин Ваймс, – заметил Метельщик.
– Это ты был в караулке, верно? – спросил Ваймс. – Лютик. Кажется, так назвал тебя Пятак.
– Да, господин Ваймс, но на самом деле меня зовут Лю-Цзе. Я подметал там каждый вечер последние десять дней кряду. Всего за два пенса
