из странного, чужеземного вида здания между конторой ростовщика и дешевой лавчонкой? Те самые монахи, которые пляшут на улицах, стучат в барабаны и вопят всякую чушь?
– Молодец, господин Ваймс. Ты не поверишь, как незаметен может быть полоумный монах, вопящий всякую чушь и пляшущий под бой барабанов.
– Когда я был маленьким, почти вся моя одежда покупалась в той дешевой лавчонке в Глиняном переулке, – сказал Ваймс. – Все наши знакомые там одевались. А заправлял этой торговлей какой-то чужеземец с очень смешным именем…
– Брат Пей Мой Чай, – ответил Метельщик. – Не слишком просвещенный агент, но настоящий гений, когда дело касается третьесортного барахла.
– Рубашки, заношенные настолько, что просвечивают насквозь, и лоснящиеся, как стекло, штаны… – кивнул Ваймс. – К концу недели половина этих вещей возвращалась обратно к ростовщикам.
– Правильно, – согласился Метельщик. – Ты закладываешь свою одежду ростовщику, но никогда не покупаешь у него вещи, потому что существует Черта, которую нельзя переступать.
Ваймс кивнул. Чем ниже по лестнице, тем ближе ступени, тем условнее граница между ними, и боги знают, как женщины трясутся над тем, чтобы ненароком не очутиться ступенькой ниже. Простолюдинки в этом смысле ничуть не лучше герцогинь. Пусть у тебя почти ничего нет, но Черта есть всегда. Пусть одежда дешевая и старая, ее можно хотя бы выстирать. Пусть за твоей дверью нет ничего, на что могли бы позариться воры, зато твое крыльцо будет настолько чистым, что с него можно есть – если, конечно, у тебя вдруг появится что есть. И никто никогда не покупал одежду в ломбарде. Отступить от этого правила означало опуститься до самого дна. Нет, ты покупал одежду в сомнительной лавке господина Чая и никогда не спрашивал, где тот ее взял.
– На свою первую работу я пошел в костюме, купленном именно там, – сказал Ваймс. – Кажется, с тех пор прошла целая вечность.
– Нет, – возразил Метельщик. – Это случилось всего на прошлой неделе.
Тишина раздулась на всю комнату. Ее нарушало только тихое жужжание вращающихся цилиндров.
– Ты уже должен был сам обо всем догадаться, – наконец промолвил Метельщик.
– С чего бы? Бо́льшую часть времени я либо дрался, либо валялся в отключке, либо пытался вернуться домой! Хочешь сказать, я где-то там?!
– О да. И прошлой ночью ты стал героем, взяв на прицел опасного злодея, который напал на твоего сержанта.
– Ерунда, – помолчав, ответил Ваймс. – Не было такого. Я бы запомнил. Первую неделю службы я до сих пор помню во всех подробностях.
– Занятно, верно? – усмехнулся Метельщик. – Но разве не говорится в писании: «Есть многое на свете, о чем нам забыли сказать»? Господин Ваймс, тебе стоит недолго отдохнуть в Саду Безмятежности Внутреннего Города.
Это и правда был сад, похожий на большинство садов и парков в районе Глиняного переулка. Серая почва представляла собой старую кирпичную крошку, смешанную с кошачьим пометом и полусгнившим мусором. В дальнем конце
