– двадцати пяти, блондинки, стоявшей почти напротив него и державшейся за щёку со стороны болевшего зуба. Она была прекрасна не только лицом, но и телом.
То рельефно-призывный бугорок её чёрных брюк между явно длинными, стройными ногами то и дело заставлял озабоченного, про себя облизываясь, не сводить с него глаз.
То Платон смотрел в её красивейшие небесно-голубые глаза, смущённо отводя взгляд от её ответного, смелого и пытливо-призывного взгляда.
По всему было видно, что женщине приятны и восторженные взгляды ценителя, да и он сам, как потенциальный объект для интеллектуально-сексуальных утех. Но он видел кольцо на её правой руке, был верен Ксении, и не хотел лишних, хотя и очень желаемых, приключений на свою уже изрядно седую голову.
Через несколько дней они встретились случайно и там же. Незнакомка сразу узнала Платона и приветливо заулыбалась ему:
– «Те же и там же!» – набралась она смелости завести разговор.
– «К чему бы это?!» — давно заезженным трафаретом ответил он.
Ещё ей бы оставалось ответить: к дождю! И тогда бы Платон точно вспомнил бы другое время, другие года.
Но она была представительницей уже совсем другого поколения женщин. Платон догнал её после приёма у врача в гардеробе.
Незнакомка не торопилась, словно ждала возможности познакомиться с ним. И старый ловелас не дал промаху.
Слово за слово, он попросил у неё телефон.
А та, видимо тоже терзаясь между нельзя, но очень хочется, решила отложить решение приятного вопроса на потом, неожиданно, но вполне объяснимо, ответив Платону:
– «Лучше при следующей встрече!».
На что юморист не нашёл ничего лучшего, чем ответить:
– «Так к следующей нашей встрече у меня может и зубов не остаться!».
Заливистый смех блондинки выдал её литературную осведомлённость и глубокомысленность.
Они, молча, друг за другом вышли из поликлиники. Надо было что-то решать, что-то делать!
Другого раза, «Потома» конечно, скорее всего, никогда уже не будет.
И он повторил попытку. Но блондинка была непреклонна.
Видимо её счётно-аналитическое устройство, наконец, дало верный ответ на, возникшее было, отвлечение чувств от долга.
Платон вежливо попрощался, пожелав счастья в жизни, и прибавил хода. Спиной он чувствовал грустно-восторженный взгляд незнакомки, и думал: Да, хороша! Очень женственна! Бывают же такие у нас, в Москве, в России!
Позже Платон сочинил по этому поводу небольшое лирическое стихотворение:
Засветился как-то в зиму, —
Этот случай не простой
Сразу же попал мне в тему, —
Солнца лучик золотой.
Осветил меня всего он.
Даже в сердце он проник.
И весёлым, добрым фоном
Осветил сейчас мой лик.
Завладел он сердцем белым,
Разогнал он в нём тоску.
И своим усердьем смелым
Лишь навеял мысль одну.
Он
