Пирс.
– Может, я тоже хороша, – не уступала Уинтер.
– Давай выясним.
Они накрыли стерильными простынями все тело пациентки, оставив открытым лишь то место на животе, где проходил шов. После этого Уинтер на автомате обошла операционный стол и заняла место слева, где полагалось находиться ассистенту. Однако, когда стоявшая там Пирс не сдвинулась с места, Уинтер уставилась на нее в недоумении.
– Ты левша? – непринужденно спросила Пирс.
– Нет.
– Тогда тебе стоит встать с другой стороны стола.
Не произнеся ни слова, Уинтер вернулась обратно, стараясь не показать своего изумления. Она не ожидала, что ей так скоро доверят такое ответственное дело, но тем не менее Пирс позволяла ей действовать за ведущего хирурга. Технически, Пирс находилась рядом и несла всю ответственность, поскольку была старшим ординатором на операции, но все же она поручила делать работу Уинтер. Это была проверка, но вместе с тем Уинтер была оказана честь.
Уинтер посмотрела на анестезиолога поверх натянутой на двух стальных опорах простыни, отделявшей стерильную зону от нестерильной. В давние времена, когда пациента перед операцией усыпляли эфиром, которым смачивалась тряпка, эту разделительную простыню назвали эфирным экраном. Это название так и осталось, хотя современные хирурги уже давно не использовали эфир и забыли, когда это было.
– Начинаем, – сказала Уинтер.
– Она в твоем полном распоряжении, – произнесла Пирс.
Внимание Уинтер уже было полностью сосредоточено на операции. Не глядя на Пирс, она протянула правую руку и попросила у медсестры скальпель.
– Хорошая работа, – похвалила ее Пирс уже в раздевалке.
– Спасибо.
Уинтер открыла свой шкафчик и стала рыться там в поисках свежей формы. Операция длилась всего полтора часа, но пациентка была крупной, и накладывать аккуратные швы по здоровым тканям оказалось делом непростым. К тому моменту, когда они закончили, Пирс и Уинтер взмокли от пота.
– Зашивать второй раз всегда тяжко.
– Да, но сейчас все сделано на совесть.
– Это точно.
Уинтер стянула верхнюю часть формы, остро ощущая близкое присутствие Пирс. Уинтер обычно носила под формой майку, потому что лифчик стеснял движения. Она давно привыкла переодеваться вместе с другими женщинами: за последние восемь лет Уинтер делала это тысячи раз. Ей было известно, что кое-кто из ее коллег был лесби, но ее это не смущало. Когда приходится работать бок о бок на протяжении многих часов, привыкаешь уважать личное пространство. Но то, что Пирс была сейчас так близко, выводило Уинтер из равновесия, и она не понимала почему.
– Спасибо, что дала мне провести операцию.
– Не стоит благодарности.
Боковым зрением Уинтер увидела, что Пирс начала раздеваться, и быстро отвернулась, когда выяснилось, что под формой у Пирс больше ничего нет.
