семнадцать – и она не могла дождаться, когда же ее представят ко двору. Пятнадцатилетняя Мерси, которая не проявляла желания знакомиться с высшим светом Лондона, застенчивый двенадцатилетний Фредерик, который предпочитал общество животных и книг обществу людей. И малышка Констанция, которой было всего семь, – младшая дочь в семье Рук. Он даже не подозревал, насколько сильно он по ним соскучился.
– Мы еще не решили. Может быть, останутся на пару дней, может, на неделю.
Макки невозмутимо кивнул, ничуть не смутившись неопределенным ответом Матиаса.
– Очень хорошо. Ваша матушка сокрушается, что вас все чаще не бывает дома. Она обрадуется, что вы с друзьями погостите у нее.
– Если родители не передумали, я обязательно увижусь с ними в Лондоне, – заметил Матиас, преисполненный чувства вины, которое зародилось в душе и сжимало сердце.
– Ваши родители планов не меняли. Однако у каждого свои предпочтения – развлечения молодого человека не всегда совпадают с развлечениями его семьи.
– Откуда ты…
– Кто, по-вашему, приглядывал за вашим батюшкой, когда он потерял родителей? Он был еще моложе вас, когда унаследовал свой титул, поэтому я предполагаю, что ему лучше многих известно, насколько юный джентльмен жаждет свободы.
Интересно, а его отец обращался к старику Макки за советом после отъезда сына? Задел ли его отъезд отца за живое? Мучимый сомнениями, Матиас отвлекся и опустил голову.
А Макки только этого и ждал. Молодой человек поморщился, когда дворецкий крепко ухватил его за подбородок и развернул лицо так, чтобы получше рассмотреть синяки.
– Вы подрались! – спокойно заметил дворецкий. – Вы повздорили с кузеном? Лордом Бастреллом?
– Нет! – Матиас мотнул головой, высвобождаясь из рук дворецкого, и отошел подальше. – Я даже не дрался. В таверне произошел неприятный инцидент.
– С кем? Отец обязательно захочет узнать.
Именно этого разговора он намеревался избежать любой ценой. Если он упомянет фамилию Брант в присутствии родителей, последствия могут быть непредсказуемыми. Когда дело касалось маркиза Норгрейва, разум отца сразу переставал ему служить. Матиас отлично это понимал. Что-то в поведении сына маркиза провоцировало его на жестокость. Наверное, неприязнь у него в крови, передалась от отца сыну.
– Ни с кем. Нарвался на кулак одного хулигана. В таверне было слишком много людей. Такое происходит сплошь и рядом, – ответил он, не обращая внимания на недоверчивое лицо старого слуги. – Я буду благодарен, если ты не скажешь об этом родителям.
Макки усмехнулся.
– Полагаете, вы сможете это утаить?
Матиас подошел к большому прямоугольному зеркалу, висящему на стене, и вгляделся в свое отражение. Потрогал небольшую припухлость на щеке. Поморщился. За минувшие несколько часов синяки потемнели. И, несмотря на то что Торну
