сдержанно, но настойчиво постучал в дверь комнаты Виктории, чтобы разбудить ее. Сонно моргая и зевая, она услышала, как он поставил кувшин с горячей водой в ванной комнате, находившейся по соседству. Войти в ванную можно было также из коридора. Хопкинс никогда не заходил в женскую спальню, когда Виктория еще не вставала с постели, – за исключением неотложных случаев, например во время болезни.
В ванной было холодно, как всегда в это время года. Девушка, дрожа, наливала горячую воду из кувшина с розами в умывальник и с тоской поглядывала на фарфоровую ванну на чугунных ножках в форме львов и душевую кабину.
«Ах, если бы у нас снова было достаточно денег, чтобы включить отопление и водонагреватель», – вздохнула Виктория. Отец был в совершенном восторге от техники и обставил квартиру новейшими достижениями современности. Впрочем, было весьма печально иметь дом, обставленный настолько роскошно, и не иметь возможности пользоваться всеми удобствами.
Однако в кухне было тепло. В конце длинного стола уже стоял прибор для завтрака с фиалковым узором, который она так любила, блюдце с повидлом и тарелочка с серебряным колпаком сверху. На маленькой подставке лежал тост, который Хопкинс обычно делал на открытом огне с помощью трезубой вилки.
– Доброе утро, мисс Виктория, – Хопкинс склонил голову. – Вы позволите налить вам чаю?
– С удовольствием, и вы выпейте со мной чашечку.
– Если вам так будет угодно. – Таков был их привычный утренний ритуал. Хопкинс завтракал очень рано, однако всегда соглашался выпить чашку чая с Викторией. Вот и сейчас он взял в руки чайник. – Кстати, вчера вечером я смог передать ваше послание лично леди Хогарт. Она спрашивает, не зайдете ли вы к ней на ланч около одиннадцати часов.
– Чудесно, значит, после визита в «Морнинг Стар» я смогу поехать прямо в Хемпстед.
Виктория подняла колпак – под ним скрывалась яичница, которой Хопкинсу удалось придать круглую форму с помощью специальной формочки. Девушка переложила яичницу себе на тарелку и, намазывая маслом тост, заметила свежий выпуск «Таймс». На фото на обложке двое полицейских несли прочь от входа в парламент отчаянно сопротивлявшуюся женщину. Текст под фотографией гласил: «Суфражистки напали на полицейских. Министерство внутренних дел требует отнестись к мятежницам со всей строгостью». Были арестованы пятьдесят восемь женщин, принимавших участие в демонстрации, среди них были также Кристабель и Сильвия, старшие дочери Эммелин Панкхёрст.
– Ха, какое там напали! Полиция набросилась на нас с дубинками, – возмутилась Виктория.
Хопкинс откашлялся.
– Возможно, хм… Я хочу сказать, что менее провокационное поведение со стороны дам пошло бы на пользу их делу.
– Хопкинс, вы все еще живете в XIX веке.
– Минувшее столетие имело неоспоримые преимущества. Например, тогда еще эти отвратительные чатни, соусы и желе, изготавливаемые в промышленных масштабах,
