отвечай. Для обсуждения торговых дел и соглашений не время и не место. Идем со мной, прогуляемся по саду. Я покажу тебе самые красивые наши цветы, а ты, царевич Иофам, скажешь мне, хороши ли они и какие цветы растут в царстве Соломона.
Но, когда солнце поднялось к полудню, Билкис передумала гулять по садовым дорожкам со своим гостем. Его явно ни капли не интересовали сады, а еще менее – долгие разговоры о цветах. В конце концов Билкис отпустила его, чтобы он поискал себе других развлечений. Оставшись одна, царица наклонилась, взяла в ладони маленькую ароматную розу и закрыла глаза, вдыхая сильный насыщенный запах.
«Что за люди – подданные царя Соломона?» Жесткие, грубые, опаленные солнцем. Мало заботящиеся о своей жизни и не обращающие ни малейшего внимания на свои тела. «Что за земля рождает таких людей? И какой царь правит столь суровыми подданными? Царь, обладающий всеми земными благами и мудростью всего мира. Неужели у него нет слабостей?»
Ни один человек не безупречен. Предстояло лишь найти этот порок и превратить слабость в оружие. Оружие, отложенное на всякий случай, которое, может быть, никогда не придется пустить в ход. Но все-таки оружие.
Открыв глаза, Билкис посмотрела в кроваво-красное сердце цветка. Эти люди из суровых земель царя Соломона прибыли на следующий день после того, как она смиренно обратилась к Аллат. Могло ли это быть простым совпадением? «Люди с севера, послы царя Соломона Премудрого…» Эти слова звучали у нее в ушах неотступно и настойчиво.
«Во всем мире цари чествуют его. Может ли царица отказать?
Может ли человек быть таким великим, таким мудрым? Возможно, – словно бы шепнули ей, – возможно, тебе следует самой отправиться к нему и посмотреть…» – прозвучало у нее в голове.
Приказ. Ответ. Обещание.
Билкис выпрямилась, поглаживая бархатные лепестки алой розы. Наконец-то появился путь, дорога к будущему Савского царства. Дорога вела на север.
На север, к царю Соломону.
– Не нравятся мне эти люди с севера. Они… – Рахбарин замялся, подбирая слово, чтобы описать то, что его тревожило.
Он смотрел в глаза Аллат, надеясь отыскать просветление в этих украшенных драгоценными камнями впадинах.
– Они… грубые, – сказал наконец он. – Они проявляют недостаточно уважения. Мне не нравится, как они смотрят на сестру моей матери. Мне не нравится, как они смотрят на твое земное отражение. Может ли она доверять им и их правителю?
Алебастровое лицо осталось неподвижным. Лазурные глаза спокойно сияли в пламени светильников. В темно-синих глубинах поблескивали золотистые искорки, словно звезды в ночи. Рахбарин не знал, слушает ли она его и придает ли значение его словам. Идол был образом, оболочкой, в которую богиня могла вселяться, если хотела этого. Сегодня она предпочла не проявлять себя. Статуя осталась лишь зеркалом, перед которым люди могли размышлять о воплощаемой им богине.
Рахбарин бросил еще щепотку ладана в хрустальную чашу у ног идола, поклонился,
