от него обещание вести себя хорошо и возвращается в квартиру. Взглянув на часы, спешит в кухню, достает электрический миксер и за несколько секунд взбивает белки в пену. Может, у нее еще есть шанс встретить гостей улыбкой…
Тома Пессен, 32 года, и Софи Шене, 22 года
Глядя в потолок, Томá анализирует сложившуюся ситуацию. А точнее – пытается увидеть ее в свете более благоприятном, чем на самом деле. Рядом с ним Софи – обнаженная, томная, очаровательно бесстыжая – перекатывается на спину и потягивается, не пряча (ну, или почти не стараясь спрятать) от него свои самые интимные местечки. Усилия, которые он прилагает, чтобы не смотреть на ее тело, на эти небрежно раскинутые ноги и отражение вульвы в зеркале перед кроватью, девушку только забавляют.
– А знаешь, это было совсем неплохо, – произносит она, жеманно растягивая слова и прижимаясь к нему всем телом.
– Тебя это так удивляет?
В ответ она капризно надувает губки и пожимает плечами, что можно истолковать как «ни да ни нет».
– Скажем так: это приятный сюрприз, – наконец заявляет она и громко, чуть насмешливо смеется.
Тома выдавливает из себя улыбку. Получается не слишком убедительно. Его мужественность поставили под сомнение, но не это его сейчас волнует.
Софи, кажется, беспокойства своего партнера не замечает. Она откидывается на подушки, всем своим видом демонстрируя непринужденную чувственность и то, как ей комфортно в своей наготе. Она знает, что ее тело красиво, и наслаждается этим. Так беззастенчиво прекрасна…
Тома, наоборот, не может заставить себя расслабиться. Опьянение моментом, острое желание прикоснуться, попробовать на вкус, ощутить – все это прошло. Остается оценить, чем грозит ему это внезапное забытье. И тут… Последствия их с Софи зарождающихся отношений предстают перед ним, масштабные и пугающие.
Пугающие…
Мужчина тоже потягивается, но как-то неестественно. Он как будто ищет предлог, чтобы спрыгнуть с кровати, – подальше от этих обличающих простыней.
Что он и делает.
– Ты куда? – хрипловатым шепотом спрашивает она.
– Приму душ.
Ответ звучит сухо. По крайней мере резче, чем ему хотелось бы. На этот раз Софи не может проигнорировать перемену тона. Она насмешливо усмехается. Сердце подсказывает ей, что будет дальше, хотя сердцу в этой истории едва ли отводится важная роль. И ритуал омовения – это ей тоже знакомо. Животная потребность стереть следы, запахи и, если удастся, воспоминания. Как если бы вода могла очистить от греха, мыло – смыть позор, а полотенце – стереть злодеяние… Она провожает Тома взглядом. Смотрит, как он, облаченный только лишь в свое целомудрие, поджав ягодицы, направляется в ванную и исчезает за дверью.
Жалкий тип…
Оставшись в комнате одна, Софи сворачивается в клубок и натягивает простыню до подбородка. Если некому смотреть, томные позы неуместны. И этот тоже завтра, в коридоре, едва кивнет в знак приветствия… Единственное, чего
