полуденное солнце пробивалось сквозь небесный свод, вода казалась почти черной, а отражения окружающих деревьев дрожали из-за трех или четырех селезней, которые копались своими клювами в вязком иле в поисках пищи. Сестре Амалии не понравилось бы это дерзкое доминирование самцов, их притеснение смиренных самок в ее водоеме женственности. Голубое мелькнуло на желтом фоне, когда зимородок пропорхнул над водой, а затем вновь повисла тишина, прерываемая карканьем обыкновенных ворон, сидящих на вершинах деревьев. Уровень воды в водоеме понизился, оголив покрытые мхом камни, однако я отчетливо видела отметины, которые остались в тех местах, где прежде плескались воды. Говорят, что вещи имеют память, следовательно, эти камни – очень грустные камни. Я подошла к озеру, опустилась на берегу на колени и окунула руки в воду. Вода оказалась прохладной. Набрав воду в ладони, я умылась, позволив каплям свободно падать на мою обтянутую тканью грудь, струиться по внутренней стороне рук. Я уставилась в темное зеркало, словно надеялась увидеть там его лицо и уповала, что он что-то мне расскажет.
Зажмурившись, я изгнала из памяти образ сестер, которые стоят вокруг пруда и молятся. Нет. Это не молитва. Просто они вслух произносят то, что должно быть произнесено, но я не надеялась, что меня услышат и ответят. Расскажите мне, как он умер.
Есть времена, когда следует разбрасывать камни, а есть времена, когда следует их собирать. Я подняла три камушка с сухой, словно пыль, лесной подстилки и бросила первый в воду. От него пошли в стороны круги правильной формы, достигшие камышей, которые горделиво возвышались над водой в своей крикливой весенней зелени. С пронзительным криком утки, громко хлопая крыльями, взмыли в небо.
Это пусть будут сестры.
Второй камень я бросила, приложив чуть больше усилий. Он упал недалеко от центра озерца, образовав настоящие маленькие волны, которые столкнулись с рябью, поднятой первым камнем, что привело к полнейшей анархии.
А это пусть будет Марк.
Третий камень удобно лег мне в ладонь. Я провела острым краем камня по прозрачной коже запястья. Образовался багровый рубец. На месте порезов выступили крошечные капельки крови. Кровь тотчас же принялась сворачиваться, а не течь.
А это пусть буду я.
Выпрямившись, я запустила последний камень в озеро. Вода тоже ничего не забыла. Из-за черноты вод я ощутила сильное головокружение. Шатаясь, я направилась к поваленному дереву, на котором привыкла сидеть и размышлять. Я не вставала с него до тех пор, пока мир не прекратил качаться у меня перед глазами. Утки вернулись и сели на воду так, словно ничего не произошло. Встав, я отправилась обратно к дому. Легкий юго-западный ветерок гнал тучи за далекий горизонт, за Эдвардз-Касл и Кадоган-Топ. Потом стали собираться тучи. Солнце, проникая сквозь них, метало лучи золота на леса, которые покрывали противоположную сторону долины.
Ночью я спала, а проснувшись
