уставились на окно. Вместо белого косого креста на стекле красовалось дерево. Толстый, слегка согнутый ствол с длинными, утолщающимися к основанию листьями, торчавшими на вершине.
– Что это, молодой человек? – строго осведомилась бабушка.
– Это, Анна Львовна, пальма.
– Что? – вторила Даша, стоявшая близко к Александру. Слишком близко.
– Пальма.
Татьяна немигающе таращилась на него.
– Пальма! – насмешливо повторила Даша.
– Это тропическое дерево. Растет в Америке, Испании… вообще в жарких странах.
– Хм-м-м… странный выбор, не находите? – бросила мама.
– Лучше, чем противный крест, – пробормотала Татьяна.
Александр улыбнулся ей. Она робко улыбнулась в ответ.
– Ну, молодой человек, – проворчала бабушка, – когда будете клеить мои окна, никаких штучек. Обычный крест и ничего больше. Не нужны мне ваши пальмы.
Позже, когда он и Даша ушли, оставив Татьяну в кругу мрачного и усталого семейства, та поспешила сбежать из дома в библиотеку, где провела несколько часов, выговаривая незнакомые слова. Язык казался ей ужасно трудным. При следующей встрече нужно попросить Александра поговорить с ней по-английски. Научить произносить слова.
Она уже думала о следующей встрече как о чем-то определенном и клялась сказать ему, чтобы не приходил больше к Кировскому. Она дала обещание себе той ночью, когда лежала лицом к стене, дала обещание стене, касаясь кончиками пальцев старых обоев и повторяя:
– Я обещаю, обещаю… Обещаю…
Потом опустила руку в щель между постелью и стеной и коснулась «Медного всадника», подаренного Александром. Может, она скажет ему в другой день. После того как послушает английскую речь. После того как они поговорят о войне. После того…
Снова завыла сирена.
Даша вернулась гораздо позже окончания налета, разбудив Татьяну, чьи пальцы так и покоились на терпеливо слушавшей стене.
В понедельник Красенко вызвал Татьяну в кабинет и сказал, что, хотя из ее рук не вышло ни одного бракованного огнемета, ввиду производственной необходимости он немедленно переводит ее в танкостроительный цех, потому что из Москвы пришло распоряжение о производстве ста восьмидесяти танков в месяц.
– А кто будет делать снаряды?
– Не волнуйся, все уладится, – кивнул Красенко, закуривая. – Иди поешь. В столовой сегодня суп.
– Как думаете, может, мне стоит поехать на рытье окопов? – выпалила она.
– Ни за что!
– Я слышала, что пятнадцать тысяч рабочих с Кировского роют окопы под Лугой. Это правда?
– Правда в том, что ты никуда не едешь. А сейчас давай отсюда.
– Значит, Луга в опасности?
Паша был под Лугой.
– Нет. Немцы далеко. Но на всякий случай нужно подготовиться. Иди, иди, у меня дел полно.
В
