хорошо. Пойдем. – И Альруна наконец-то встала из-за прялки.
После беседы с Арфастом Альруна чувствовала себя уставшей, но не такой измученной, как раньше. Она удалилась в спальню, которую делила с другими девушками двора – сестрами и дочерьми воинов и прочих придворных. Эти девочки были слишком благородными, чтобы прислуживать при дворе, и жили во дворце герцога с самого детства.
В последние ночи Альруна часто ворочалась без сна, смотрела на девушек и думала, кто из них окажется достаточно глупой и наглой, чтобы попытаться забраться в постель к Ричарду. Но сегодня ее веки отяжелели и она погрузилась в глубокий сон. В его темном царстве ничто ее не тревожило.
Но к утру пришли сновидения и Альруна вновь заметалась в кровати. Мучившие ее кошмары не были связаны с терзающим ее горем, они пророчили угрозу. Вначале образы были смутными, безликими: Альруна лишь знала, что существует какая-то опасность, но не понимала, от кого она исходит и кому угрожает. А потом в ее сне появился Арфаст и, как и днем, сказал, что Бруно, архиепископ Кельна, пригласил Ричарда в Бове.
Почему это имя так пугало ее?
Ей снилось, что они с Ричардом скачут по лесу, вот только листья на деревьях – кроваво-красные и острые, как ножи. Они тихо позвякивали на ветру. Затем налетел ветер посильнее и некоторые листья сорвались с веток. Они падали на Ричарда, резали его прекрасное лицо.
О господи!
Альруна ничего не могла поделать. Ее лошадь вдруг исчезла, ноги подкосились, она кричала, но ни звука не слетало с ее уст. Железный листопад продолжался, пока деревья не остались голыми, и среди черных стволов показался Бруно Кельнский. По крайней мере Альруна думала, что это он, – на нем была красная мантия архиепископа и огромный крест на груди. И этот церковник, человек Божий, хохотал, как способен смеяться лишь дьявол.
Альруна изо всех сил старалась остановить этот смех и наконец-то смогла кричать. Она кричала, кричала, кричала, пока не проснулась. Девушка вскинулась в кровати, и кто-то толкнул ее. Она не видела, кто это сделал, да у нее и не было времени разбираться. В ночной рубашке Альруна выскочила в коридор. Тут не было ни острых листьев, ни окровавленного Ричарда, только факелы освещали ей путь да провожали изумленные взгляды стражников. Альруна никак не могла успокоиться. Она предчувствовала опасность, теперь еще сильнее, чем во сне. Опасность!
Край неба едва подернулся серой дымкой, двор еще спал. Но Альруна знала, куда бежать в столь ранний час. Ее отец, Арвид, до женитьбы был послушником в монастыре и, хотя так и не принял постриг, каждое утро молился в часовне, не оставив былую привычку. Он молился за Альруну, ее мать и двух младших сестер. Вторая дочь Матильды родилась мертвой, третья же была такой слабой, что умерла вскоре после рождения. Арвид и Матильда справились с этим горем, но не перестанут думать о сестрах Альруны до последнего вздоха.
– Отец!
Он вздрогнул, оглянулся и удивленно уставился на дочь. Она думала, что отец упрекнет ее за неподобающий вид, но на его лице читалось
