мне льстите, Чарльз, – улыбнулась она.
Официант роздал им меню.
– Вы заслуживаете любой лести, – сказал Чарльз.
– Мне казалось, вы собирались вернуться в Лондон? – сказала Арабелла.
– Нет же. Помнишь, я говорил тебе, что Чарльз все же решил остаться в Армстронг-хаусе, – вмешался Гаррисон.
– Ах да, конечно. И как вам жизнь в сельской местности?
– О, ну вы же знаете! Жизнь течет там так же, как и всегда. Званые обеды, приемы, охота.
– Да, скоро начинается сезон охоты, а это всегда интересно, – сказал Гаррисон.
– Наши балы с выездом на охоту на следующее утро действительно могут быть веселым развлечением… Но когда я слышу слова «гомруль»[3] или «земельная война», мне хочется взвыть от досады! – невесело рассмеялся Чарльз.
– Выходит, политика вас не интересует? – спросила Арабелла.
– Пожалуй, нет. Никогда не понимал людей, которые посвящают свою жизнь решению общественных проблем. Думаю, таким образом они просто хотят сбежать от чего-то в своей личной жизни.
– «Человек – не остров»[4], – сказала Арабелла.
Чарльз взял меню:
– Так что будем заказывать?
Арабелла с трудом выдержала этот вечер. Она почти все время молчала, поскольку за столом солировал Чарльз, беспрерывно рассказывая анекдоты и развеселые истории. По крайней мере Гаррисон находил их веселыми, она же сидела насторожившись и улыбалась только тогда, когда без этого уже никак нельзя было обойтись.
Оказалось, что на следующий день они снова должны нянчиться с Чарльзом: тот пришел с братом на прием в саду, куда пригласили Гаррисона с Арабеллой. Вечер этот устраивали друзья Арабеллы, жившие в особняке на тенистой улице в районе Ратгар. В саду за домом были установлены круглые столы, накрытые накрахмаленными белоснежными скатертями, серебряные чайники мягко поблескивали в еще теплых лучах октябрьского солнца.
Арабелла подошла к своему столу, и Чарльз тут же поспешил за ней.
– Вы позволите? – сказал он, любезно отодвигая для нее стул.
– Благодарю вас, – ответила она и села.
И потекла неторопливая беседа под аккуратно нарезанные треугольниками сэндвичи, пшеничные лепешки с клубничным вареньем и сливками, а также целый набор разных пирожных.
– Все, я даже смотреть не буду больше на эти пирожные с кремом, иначе прощай навеки моя фигура! – заявила Арабелла.
Чарльз быстро нагнулся к ней и прошептал:
– У вас просто потрясающая фигура!
Она проигнорировала его лесть и продолжила общий разговор.
Чарльз вскоре отошел от нее и стал прогуливаться среди других гостей. Он целый вечер очаровывал и развлекал их, тогда как она наблюдала за ним издалека.
«Я должна выдержать его всего лишь один уик-энд», – внушала она себе.
На следующий день, в понедельник, после обеда
Гомруль – движение последней трети XIX – начала XX века за ограниченное самоуправление Ирландии при сохранении верховной власти английской короны.
Цитата из стихотворения Джона Донна – английского поэта и проповедника XVI века.
