покойного супруга Бригит. Хитросплетения союзов, вражды и интриг в Ирландии очень походили на резные изображения мифических чудовищ норманнов, которые переплетались в самых замысловатых позах, так что понять, кто есть кто, было весьма непросто.
В тот день Кормак потерпел поражение. За то, что он попытался узурпировать власть верховного короля, властителя Бреги, его привязали к шесту и вспороли ему живот на глазах у остатков его армии. Положительным моментом во всей этой истории стало то, что выжившие солдаты Кормака с облегчением приняли крепостное рабство, ярмо которого им отныне предстояло нести на себе до самой смерти.
А вот как погиб Маэлсехнайлл, не знал никто. В пылу отчаянного сражения никто не заметил, как он упал. И только когда солдаты Гайленги запросили пощады и побросали оружие, было найдено тело короля, забрызганное грязью, с выпученными глазами и зияющей раной на шее от удара мечом.
Морриган вновь окинула критическим взором внутреннее убранство церкви и нахмурилась, глядя на высокие свечи, горевшие по обеим сторонам алтаря. Одна была на добрых десять дюймов короче другой. Разумеется, они выглядели бы куда лучше, если бы были одинаковой длины, но вот стоило ли прибегать к дополнительным расходам и менять их на новые? Однако, если она оставит все, как есть, то не будет ли это выглядеть так, будто ей нет никакого дела до свадьбы Бригит? Хотя в действительности все обстояло как раз наоборот. Сейчас она не могла думать ни о чем, кроме Бригит и того, к каким последствиям приведет этот брак. И подобные мысли доводили ее до бешенства. Она надувалась от гнева, как бурдюк с вином, готовая лопнуть в любой момент, но сдерживалась из последних сил и таила свое недовольство в себе.
Нет, свечи и так выглядят хорошо.
Морриган услышала, как открылась дверь; огоньки свечей испуганно затрепетали, но тут же вновь встали по стойке «смирно», когда дверь закрылась. В церковь скользнул Доннел, его промокшая насквозь накидка тяжело обвисла на плечах, а башмаки и облегающие штаны стали коричневыми и блестели от облепившей их грязи.
Доннел и его брат Патрик были пастухами, во всяком случае, оставались таковыми вплоть до того дня, когда наткнулись на молодого лорда, который вез Корону Трех Королевств в Тару и у которого норманны похитили ее. Пастухи привели юного вельможу к Маэлсехнайллу, и Тара, как только они увидели ее, пришлась им по вкусу. А Морриган понравилось то, что увидела она, когда юноши предстали перед нею: молодые, крепкие и смекалистые, они были согласны на все, лишь бы только не пасти овец вновь.
– Доннел, – приветствовала его Морриган, – ты только что вернулся?
– Да, госпожа, – ответил Доннел и коротко поклонился, похожий в этот момент на важного епископа, с опаской преклоняющего колени. – И прямиком направился к вам, госпожа.
Морриган одобрительно кивнула.
– Клойн?
– Предупреждены за неделю или даже раньше.
– Клондалкин? – продолжала допытываться Морриган.
