вздохнула я, досадуя. Работу свою я любила, но следователи относились к таким, как я, с изрядной долей пренебрежения. Еще бы, что значат мелкие бытовые правонарушения в сравнении с убийствами и разбоями? – Но Кукольник явно обратил на меня внимание. По-моему, стоит это использовать.
Мердок как-то странно на меня посмотрел:
– Стравински, скажите откровенно, какой резон вам в это вмешиваться?
– Ради профессионального роста! – отчеканила я, глядя прямо в его внимательные карие глаза. – И ради премии, конечно.
Хотели откровенности – получите!
– Стравински, – помолчав, проронил следователь, – я непременно отмечу в отчете ваше рвение и выпишу вам премию. Только не ввязывайтесь в эту историю, договорились?
– Почему? – Я почти обиделась.
Мердок одернул белоснежные манжеты рубашки, поправил галстук и наконец сказал:
– Я не вправе рисковать вашей очаровательной головкой, Стравински! – И прежде чем я успела переварить неожиданный комплимент, мой собеседник все испортил: – Едва ли ваша бабушка будет мне признательна за неоправданный риск.
– Да уж. – Я поморщилась, но возразить было нечего. Бабуля страшна в гневе!
– Поэтому, домовой Стравински, – наставительно продолжил Мердок, – извольте забыть о Кукольнике. Кстати, вы верите в кого-нибудь из богов?
– Да, – призналась я, сбитая с толку неожиданной переменой темы. – В Того, Кого Нельзя Называть. Для краткости – Неназываемого. А что?
– Почему нельзя? – почти по-человечески удивился Мердок. Похоже, об этом культе он слышал впервые. Хотя немудрено, ведь в нашей империи только зарегистрированных религий больше двухсот. – В этом случае произойдут какие-нибудь несчастья?
– Нет, – хмыкнула я. – Просто Кодекс об административных правонарушениях запрещает нецензурную брань в общественных местах.
– Весьма похвально, Стравински, – отозвался Мердок серьезно. – Столь уважительное отношение к закону я горячо одобряю.
И все-таки он зануда!
– Благодарю, господин следователь! – откликнулась я, из последних сил удерживая серьезную мину. – Польщена вашей высокой оценкой.
Кажется, это заразно. Высокий слог и не менее высокие принципы. Вот только что он делает с ними в полиции?!
«Надо сегодня заглянуть к троллям, – решила я. – Поблагодарить за помощь, а заодно проветрить мозги от лишнего пафоса».
Мердок прошелся вдоль окна, отвернулся, заложив руки за спину.
– Позвольте личный вопрос? – вдруг спросил он.
«Валяйте!» – едва не ляпнула я (все же бабуля права в одном – постоянное общение с противоправными элементами сильно обедняет лексикон!), но вовремя одумалась.
А, пропадать – так с музыкой! И я вновь вынула сигареты.
– Задавайте.
Мердок обернулся и внимательно
