чахлый бутон (похоже, с ближайшей клумбы) в пивной банке. А Роббинс нес какую-то чушь о том, что Роза настоящий цветок, способный украсить собой даже эти казенные стены, и просил ее позировать для портрета.
– Знали бы вы, как мне надоело рисовать эти уголовные рожи! – вещал он с чувством. – А ваше милое лицо… и фигура…
Роза краснела и хлопала длиннющими ресницами – то ли ради тренировки, то ли действительно смутившись.
– Надеюсь, вы в курсе, что моя сестра несовершеннолетняя? – напомнила я негромко.
Роббинс дернулся, ойкнул, опрокинул стакан с карандашами, засуетился…
Роза послала мне укоризненный взгляд и наклонилась, помогая ему собрать рассыпавшиеся мелочи.
Бедняга-художник совсем растерялся, так близко узрев роскошный бюст Розы. Он машинально пытался собрать карандаши, но сложно делать это не глядя, а оторваться от пленительного зрелища он был не в силах.
– Роза! – не выдержала я этого издевательства. – Пойдем. У меня еще куча дел.
Она послушно встала, а у Роббинса сделалось такое лицо, будто он вот-вот заплачет.
– Мы как-нибудь еще заглянем, – пообещала я, сжалившись. – Проведу экскурсию. Ну и вдруг опознавать придется?
– О! – Лицо художника просветлело. – Конечно-конечно! Буду ждать. Вот.
И проводил Розочку влюбленным взглядом…
– Зачем было его очаровывать? – вздохнула я, выйдя на крыльцо.
– Мне было скучно, – надула губы сестра. – Ты ушла с этим следователем и… Кстати, а он милашка!
Не сдержавшись, я фыркнула. «Милашка», надо же!
– Не заметила, – сдержанно ответила я.
– Ну как же! – Роза округлила зеленые глаза и сложила руки перед грудью. Конвоиры, впихивающие задержанного в «воронок», застыли как околдованные. – У него такие глаза! Такие теплые, завораживающие, бархатные, и цвет… Как трюфеля, вот!
Роза мечтательно улыбнулась, и задержанный длинно присвистнул, а конвоиры едва не закапали слюной тротуар.
– Ой! – Сестренка опомнилась и преувеличенно смущенно потупилась. – Извини, оно само как-то получается.
Я только вздохнула. По правде говоря, Роза действительно не виновата. Если уж кто и виноват, так это мама, хотя сама она считает, что ей просто не везло в любви…
Отправив сестру домой, я решила сделать обход. Собиралась ведь навестить троллей, а заодно заглянуть к тихому алкоголику-водяному, проведать лежачую бабулю Сабрину, выяснить, как дела у Волосатой Мэг…
Я с удовольствием прошлась по знакомым улочкам. Есть какая-то неизбывная прелесть в частном секторе. Каждый дом, каждый участок имеют свой характер. Они не выстроены по ранжиру, не выдержаны в одном стиле – пестрые, своеобразные, в разноцветье садов и цветников. Настоящий оазис сонной сельской жизни посреди шумного промышленного города…
На пересечении Абрикосовой и Виноградной пристроился небольшой круглосуточный магазинчик со всякой ерундой (а заодно и с куда более востребованным
