свидетельство. Перед ним возвышалось здание железнодорожной станции. За плечами торчал ранец с кожаным верхом, в котором лежали солдатские принадлежности и несколько пакетов со свастикой. Пакеты Бальк получил сегодня утром после построения, когда их, выписанных из лазарета, кого обратно на фронт, а кого в двухнедельный отпуск на родину, торжественно поздравили с выздоровлением, напомнили о солдатском долге перед рейхом и фюрером. Когда речи утихли, красивые девушки, видимо, из штата госпитальной обслуги, вручили им всем подарки. Из пакетов приятно пахло. Потом Бальк внимательно изучил подарок от фюрера: в пакетах была колбаса, сыр, ветчина, несколько банок рыбных и мясных консервов. А ещё – две пачки сигарет «Юно».
Возле сквера стоял наряд жандармов. Проходя мимо, Бальк отдал честь. Надменные дармоеды, тыловые крысы, подумал он. Но вступать с ними в конфликт не стоило, это могло закончиться самой серьёзной неприятностью. Когда он шёл к вокзалу, наблюдал такую сцену. Двое отпускников, видимо, хорошенько подвыпившие, фронтовики, потому что за их спинами торчали стволы карабинов К98k с потёртыми прикладами и ремнями, о чём-то спорили с жандармами. Те остановили солдат посреди дороги, проверяли документы, при этом задавали какие-то вопросы. И сами вопросы, и тот тон, каким они задавались, как видно, раздражали отпускников. Те всё больше и больше распалялись. Дело явно шло к серьёзному конфликту. Случись такое на передовой, где-нибудь в окопах на Десне или на Вытебети, уже давно вспыхнула бы драка. Но здесь, в тылу, жандармы, эти проклятые шупо, властвовали безраздельно. Жандармы громко спрашивали. Отпускники громко отвечали. Один из них, с искажённым лицом вдруг начал выкрикивать оскорбления. И тогда старший патруля разорвал отпускное удостоверение и бросил под ноги кричавшего. Солдат мгновенно замолчал, побледнел, вытянулся, резко повернулся кругом и зашагал в сторону берега. Его товарищ, выхватив из рук жандарма листок со своим удостоверением, которое, к счастью, уцелело, побежал следом. Видимо, они прибыли сюда на катере или пароме. Солдаты исчезли возле пирса и больше не появлялись.
Жандарм козырнул в ответ и вдруг окликнул его, Балька, всё это время с любопытством праздного зеваки наблюдавшего происходившую сцену. Пришлось вытаскивать документы. Жандарм возвратил солдатскую книжку и лист с печатью, подтверждающий то, что он следует в двухнедельный отпуск в город Баденвайлер, где проживает его семья, и что срок отпуска заканчивается такого-то числа октября месяца 1943 года. Возвращая документы, он сказал:
– Вам следует постричься, шютце Бальк. Парикмахерская находится в двух шагах отсюда.
Какая сволочь, испуганно и растерянно думал Бальк. Он шёл в сторону вокзала и трясущимися руками запихивал в нагрудный карман френча документы. Сегодня на построении ему вручили долгожданный чёрный знак «За ранение»[4]. Быть может, именно он и помог ему благополучно разминуться с жандармами. Во всяком случае, шупо, рассматривавший его документы, несколько
В вермахте знак «За ранение» существовал в трёх степенях: чёрный – за одно ранение; серебряный – за несколько ранений; золотой – за пять и более ранений, а также за увечье, которое привело к полной потере дееспособности или утрате мужского достоинства.
