болван? На рожи ваши хамские смотреть не хочу.
– Ето чего ето такое, братцы, а? – прямо взорвался парень. – Гадюка золотопогонная и тут изгаляться вздумал! Чего глядим, товарищи?.. Покажем белой сволочи кузькину мать!
Солдаты угрожающе зашумели, явно собираясь расправиться с пленным, но именно в этот момент прямиком к ним подскакал неизвестно откуда взявшийся всадник.
– Товарищи, что тут у вас?
Женский голос, так неожиданно прозвучавший над головой, заставил Тешевича удивленно посмотреть на подъехавшего. По-мужски сидя в седле, молодая и красивая, одетая в щегольскую тужурку, женщина туго натягивала поводья, заставляя крупного вороного жеребца плясать на месте.
– Так что, товарищ комиссар, пленного взяли, – ответил Петрович и сразу подтянулся.
– Пленного? – Женщина сверкнула белозубой улыбкой, свесилась с седла и концом арапника приподняла подбородок Тешевича. – Ух, красавчик… А больше что, нет?
– Никак нет, товарищ комиссар, ну никак сбить их не удавалось. Аж пока артиллерию не подтянули. Только тогда и накрыли. Так что, сами видите…
– А обоз?.. Обоз где? – в голосе комиссарши послышалась растерянность.
– Так что, я полагаю, обоза нету. Енти остались, а никаких других нету…
– Та-а-к, значит, обоз опять ушел. Чтоб вам… – Женщина-комиссар вдруг смачно, по-солдатски выматерилась и приказала: – Этого офицерика в штаб. Немедленно. И чтоб никаких штучек по дороге. Поняли?
– Так точно, поняли… – хмуро отозвался Петрович и ткнул Тешевича прикладом в подколенку. – Ну давай, контра, топай. Повезло тебе, еще поживешь малость…
От добротной стены пакгауза веяло тишиной и порядком. И если блиндированный, испятнанный хунхузскими пулями бок вагона еще дышал опасностью, то здесь явственно ощущалось спокойствие. Впрочем, этот вагон и сейчас все время маячил у Шурки перед глазами. Однако теперь, поставленный вровень с широкими дверями пакгауза, он не только не внушал тревоги, но, наоборот, казался некоей тихой пристанью.
Теплушки тоже стояли тут же, но «максим» с тормозной площадки уже был убран, и весь отряд, больше всего напоминая какую-то тыловую часть, деятельно устраивался на новом, хотя и временном месте.
Здесь, у этого такого мирного пакгауза, они оказались ранним утром после более чем восьми часов неспешного передвижения. Начальник станции, уж не зная чего и ждать от свалившегося ему как снег на голову вооруженного до зубов отряда, немедленно согласился предоставить в распоряжение полковника Костанжогло пустовавший пакгауз.
Под удивленными взглядами немногих железнодорожников импровизированный конный поезд переместился на боковой путь и встал у разгрузочной платформы. Костанжогло по-хозяйски осмотрел гулкий в своей пустоте пакгауз и, отлично понимая, что сейчас это их единственное более или менее надежное пристанище, распорядился начать разгрузку.
Впрочем,
