И никогда ни за кого не ручайся. Тоже мне, начальник губрозыска! – Странников похлопал его по колену. – Понял, надеюсь, загадку этого дивана?.. Мягко сидеть, но трудно подняться, впрочем, может, это и не единственное его достоинство. Или недостаток?.. Что-то я запутался. А ты-то чего молчишь? Не пугайся. Я же без претензий. Про вчерашний вечер расскажи.
– Василий Петрович, там такое могло случиться… – побледнел Турин.
– А милиция что же? – хмыкнул Странников. – Руки опустили?
– Бандиты Иорина убить могли! А вы с ним рядышком были!
– Ты мне без намеков… без намеков… Мне ясность нужна!
И Турин подробно и, тщательно подбирая слова, рассказал всё.
– В какой больнице Иорин? – поспешил спросить секретарь.
– В моём кабинете. Заперт.
– Что?
– Я его на ключ. И предупредил.
– Его же ранили?
– Не опасно.
– А врачи?
– Хирург смотрел. Его я ещё ночью отвёз домой, как помощь оказал. Хороший специалист, мужик с понятием.
– А Опущенников?
– Ну что вы, Василий Петрович?.. – с хитринкой улыбнулся Турин. – Единственный свидетель – ваша жена. Ковригин сообразительный агент, он и ей ни слова.
– Знаю, знаю, – потёр лоб Странников, – иначе я бы не выглядел таким здоровеньким. Умеет она портить настроение, – он, конечно, попытался сострить, но у него не очень получилось, глаза выдавали: стыла тоска, но секретарь встряхнулся. – Да что мне лукавить, чёрт возьми! Не помню я ничего, вот тебя и пытаю!
– Агента я наказал, – успокоил Турин, отхлебнул из чашки. – Трое суток будет в кабинете сидеть под арестом, как вы и приказали. Отдохнёт. Заодно Иорина посторожит.
– Вы что же? Держать Иорина под арестом собрались?
– У нас комнаты есть. Он, кстати, не женат. Никто не потревожится.
– А на работе?
– А вы ничего не знаете?
– Что? Что ещё я должен знать?!
– При Татьяне Алексеевой Иорин, если так можно выразиться, при том доме свиданий ошивается. А ведь инструктор губкома!
– Ну, это уж оставь мне… – поморщился Странников. – Задов – пройдоха! Ах, Гришка, Гришка!.. Затащил меня туда, а сам смылся!
– Значит, вы об Иорине ничего не знали?
– Ну-ну! Вы меня не допрашивайте!
– Извините, Василий Петрович, профессиональная привычка.
– Чтоб впредь не слышал, – буркнул секретарь. – А Гришка хорош! Он у меня попрыгает!.. Артист из погорелого театра!
Помолчали.
– Значит, Опущенникову ничего не известно? – успокоился Странников.
– Инструкцию нам читал, собрал всех и наяривал.
– Инструкцию? Чего это он?
– Хумарьянцу делать было нечего, вот тот и сочинял – философствовал… Как вам это нравится, Василий Петрович?.. Ночью не допрашивать без особой нужды, оружие не применять?..
– Вредная
