появились деньги; я же всегда предполагала, что его интуиция подсказала ему, что лучше этого не знать.
Я всегда сознавала, что когда-нибудь возмездие меня настигнет.
Посмотрев на сидящую напротив меня Оливию, на ее капризные губы и надутое лицо, я почувствовала, будто мне снова четырнадцать лет.
В тот день я, как всегда, вернулась из школы домой. Я никогда нигде не задерживалась, а благоразумно шла домой со своими благоразумными подругами, потому что, хотя папа был на работе, именно такого поведения он от меня ожидал. Подойдя к дому, я обошла его вокруг и вошла внутрь, по обыкновению через заднюю дверь.
– Я пришла, – крикнула я и поставила на огонь чайник, собираясь, как примерная девочка, организовать чаепитие. Достала кружку и жестянку с чайными пакетиками. – Ты хочешь чашку чаю? – предложила я.
– Да, пожалуйста, – раздался откуда-то мамин голос. Мы жили в Бромли[25], в доме, где по-прежнему живут мои родители, в уродливой постройке Эдвардианской эпохи[26]. Снаружи он выглядел небольшим, но внутри был странно огромным. Я сделала нам обеим чай и отнесла свою кружку на кухонный стол, где начала делать домашнее задание.
– Чай в кухне! – крикнула я. – Принести его тебе?
– Нет, дорогая. Я сейчас спущусь.
Оливия права: я, вероятно, была невыносимой. Я так отчаянно жаждала непрестанного одобрения, что никогда не рисковала совершить какое-нибудь прегрешение.
Мама спустилась, улыбнулась мне смутной улыбкой и взяла свою чашку.
– Все в порядке? – спросила она.
– Все прекрасно, – заверила я ее.
– Твоя сестра не появлялась?
Родители называют Оливию «моей сестрой», когда говорят о ней со мной. Однажды она сказала, что они просто не могут вынести ощущения близости от произнесения того самого имени, которое ей дали. Возможно, она права.
– Нет. Я ее не видела.
Я была двумя классами ее старше. Наши пути редко пересекались, а когда это все-таки происходило, мы тщательно игнорировали друг друга. Оливия обычно обреталась на задворках школьного участка, куря с друзьями. Меня, вероятнее всего, можно было найти в библиотеке.
– Лишь бы она явилась к пяти. Твой отец позвонил и сказал, что сегодня возвращается рано.
Мы обе посмотрели на большие часы, что висели посредине стены. Было четверть пятого. Никто из нас ничего не сказал.
Отцовский ключ повернулся в парадной двери без трех минут пять. Я еще делала домашнее задание, сидя с прямой спиной за столом в столовой, как пай-девочка, но мыслями была далеко. Я начала беспокоиться – не только по поводу отцовской ярости и ее последствий, но и о безопасности Оливии.
Он вошел, улыбаясь. В тот период ему было за сорок. И он был высок и силен, в расцвете лет. Даже легкая полнота его не портила.
Отец поцеловал меня в макушку.
– Делаешь
Большой пригород Лондона.
Период, охватывающий правление короля Эдуарда VII (1901–1910). Эдвардианская архитектура обычно характеризуется меньшей изощренностью и пышностью, чем предшествовавшая ей викторианская.
