старше. Мне нравилась ее эксцентричность. Я знала, что у нее есть этот бойфренд, который ее раздражает. Я с ним еще не познакомилась, но хотела бы.
Она смотрела на меня с легкой усмешкой в глазах, и мне было интересно, что она видит. Идеальную маленькую домохозяйку-блондинку в хлопковом платье и легинсах, которая ставит на плиту чайник и несет безупречный бисквит «Виктория» на столик у окна в доме с красивым видом? Или же она догадывалась о злобном смертоносном пришельце? Мне хотелось бы спросить.
– Как дела? – спросила я, поскольку другого вопроса на ум не пришло.
– О, прекрасно, – ответила она. – Даже замечательно. На велосипеде хорошо проветриваются мозги. – Айрис запустила пальцы в волосы и дернула колтун.
– Довольно холмисто, да?
Она кивнула:
– В этом-то все и дело. Сначала убиваешься, взбираясь на какой-нибудь подъем, а потом испытываешь восторг, летя вниз во весь дух, и не успела еще затормозить, как уже наполовину влетаешь на следующий холм. Требует стальных нервов, но оно того стоит. Я много лет не каталась на велосипеде, потому что боялась, а потом, знаешь, подумала: «Твою мать! Велика важность!» Просто однажды села и поехала, и это оказалось здорово.
Я бегло осмотрелась. Сэм был все еще в саду.
– Послушай, я испекла кекс. Университетские годы не прошли даром. Мы можем выпить чашечку чая, или ты предпочтешь бокал «Просекко»?[3]
Я знала, что по выражению моего лица можно было определить, чего хочу я, и, к счастью, Айрис пошла мне навстречу.
– Что ж, «Просекко» было бы чудесно, – сказала она, – если ты не против.
– О, конечно, нет.
– Никто не возражает против езды на велосипеде под градусом. Наверняка есть закон против этого, но, полагаю, навредить в таком случае ты можешь только себе. Полицейским, к счастью, и без того есть чем заняться.
– Твой парень ездит на велосипеде?
Айрис слегка кивнула:
– Ездил. Сейчас уже не так много. Он… э… теперь в некотором роде стал затворником.
Мне захотелось узнать больше, но вместо этого я молча открыла бутылку, издавшую приятный хлопок, и мы уселись за стол. Когда мы с Сэмом купили этот дом, наш будущий семейный дом, здесь царил роскошный старомодный приморский дух, на полах были мягкие ковровые покрытия. Мы тут мало что изменили, потому что мне все нравилось. Тем не менее ковры были сняты, и им на смену пришли лакированные половицы. Пластиковые плитки на потолке сменила штукатурка. Был выломан ужасный камин (отчасти вопреки моим убеждениям: он выглядел настолько отвратно, что еще немного – и мог бы считаться стильным), а его место заняла железная дровяная печка. Как тюрьма дом прелестен. Приятно было кому-нибудь его показывать.
С появлением детей мы намеревались расшириться, сделать больше спален, и комнату для игр, и шалаш на дереве, и прочие разности. Сэм любил фантазировать насчет липких отпечатков пальцев на окнах; но последние так и остались незапятнанными.
Итальянское игристое вино.
