кассету.
– По крайней мере, – заметил майор Семецкий, замначальника оперативного отдела, – подтвердилась гипотеза о переходе сюда эмиссара из Тхарана. Понять бы еще, что за исход он готовит, и чем это опасно нашим олларским друзьям…
– Если это действительно друзья, – покачал головой Виктор Михайлович. – Мы же ничего о них не знаем, и есть ли у нас общие интересы – вот вопрос. То, что они хотят решить свою проблему нашими руками – очевидно. И я не вижу в том ничего плохого, если это и нам выгодно.
– Нам-то выгодно, – решительно заявил Гена. – Тем, с кем мы держим контакт, “Людям Единого”, не нужны переходы туда-сюда.
– Граница на замке? – прищурился Юрик Семецкий. – Разумно. Отношения могут быть лишь в том случае, когда их можно в случае чего прекратить. А эти “Люди Единого” что-то вроде секты?
– Видимо, – кивнул Гена. – Но секта многочисленная, готовящаяся со дня на день стать господствующей верой.
– Вот только в их религиозные войны нам и не хватало влезать, – усмехнулся Петрушко. – Как-то, знаете ли, и своих ваххабитов по уши хватает.
– А кто влезает? – удивился Семецкий. – Пускай Тхаран отсюда убирается, а уж как они в Олларе будут между собой грызться, не наша забота. “Люди Единого” наши союзники лишь в том, что касается блокады.
– А вы уверены, ребята, – подала голос молчавшая доселе Генина ассистентка Лариса, – что блокада всегда будет нужна этим “единянам”? Что они сами не полезут к нам, со временем? Нести, например, свет истинной веры? Фанатики, они же и в Африке фанатики. А тут даже не Африка, тут вообще…
– Лариса Сергеевна, – терпеливо произнес Петрушко, – здесь ни в чем нельзя быть уверенным. Это уравнение с кучей неизвестных. Мы не можем сейчас решать стратегические задачи. Нам бы вышибить отсюда эмиссара и предотвратить дальнейшие перемещения, вот и все.
– И ребенка бы вернуть, – деловито пробасил Юрик. – Русские своих не бросают.
Окружающие невесело рассмеялись.
– Пап, – дернул его за рукав Лешка, когда они уже выползли из душной электричкиной утробы на потрескавшуюся старенькую платформу, – а я там этого дядьку видел. Правда!
– Какого такого дядьку? – скучно отреагировал погруженный в себя Петрушко.
– Ну того самого! Который в парке, – протянул Лешка, досадуя на папину непонятливость и заторможенность.
Виктор Михайлович поперхнулся и кинул быстрый взгляд на супругу. Ну, хвала небесам! Настя, невзирая на неподъемные сумки, стремительно неслась впереди, и цель ее не вызывала сомнений – крашенный в темно-зеленые тона станционный магазин.
– Леш, ты это серьезно? – отчего-то шепотом переспросил он. – Ты не шутишь?
– Я что, выгляжу как идиот? – сын решил обидеться. – Я что, дурной или слепой? Именно этот дядька, что в парке хулиганов прогнал. Он наискосок по проходу сидел.
Петрушко
