собой лицо незнакомого врача.
– Доброе утро, сейчас мы извлечем дыхательную трубку.
Кровать была наклонена, и не успела Мэрибет хоть что-то понять, ей велели сделать резкий выдох. Она попыталась, но как будто забыла, как дышать.
– На счет три, – сказал врач. – Раз, два…
Это было похоже на рвоту в замедленной съемке. Когда респиратор вышел, Мэрибет одновременно глотнула воздуха и рыгнула. Она зажала рот руками, чтобы сдержать рвоту, но ее не было.
– Благодаря вот этому у вас пустой желудок, – сказал врач и потрогал другую трубку, в носу.
Мэрибет упала обратно на кровать. Вокруг суетились медсестры, одна дала ей выпить глоток воды через соломинку, пока доктор читал ее карту.
– Где? Мой? Врач? – прохрипела Мэрибет.
– Я ваш врач. Доктор Гупта. – Он также объяснил, что операцию делал ей он. Его вызвали, когда в ходе ангиопластики разорвалась артерия. – Такое бывает крайне редко, на моей практике всего второй раз, первая женщина была куда старше вас. А вы – просто исключение, – объявил он, словно это было какое-то достижение.
– Где мой муж? – выдавила Мэрибет.
– Понятия не имею. – Он продолжил рассказывать об операции, о двойном шунтировании. – Помимо того, что разорвалась эта артерия, другая тоже оказалась значительно повреждена, так что мы и ее укоротили и зашили. В долгосрочной перспективе это лучше, чем установка стента, так что все хорошо.
Ура-а.
Дальше он рассказал о том, чего ожидать – дискомфорт в ноге, откуда взяли кусок артерии, а также в области грудной клетки – ее пилили, чтобы добраться до сердца. Прогнозировали и сложности с головой – постперфузионный синдром из-за искусственного кровообращения.
– Что-что?
– Во время остановки сердца кровь пропускали через аппарат «искусственное сердце – легкие», чтобы насытить ее кислородом.
Сказал он это как ни в чем не бывало. Во время остановки сердца. Эта фраза резко выдернула ее из тумана.
Мэрибет положила руку с многочисленными проводками на перемотанную грудь. В ней билось сердце – с самого раннего детства, нет, точнее, даже с того времени, когда она была только зародышем в утробе матери, которой никогда не знала. А потом остановилось. Мэрибет не понимала, почему, но ей казалось, что она переступила какой-то порог, оставив по ту сторону всех и все, что она когда-либо знала.
4
Через неделю ее выписали. Но Мэрибет чувствовала себя совершенно не готовой. Как и в прошлый раз, но тогда у нее хотя бы было ощущение, что они с Джейсоном заодно.
– Нас бросают с ними наедине! – пошутил муж по поводу близнецов. – Я даже отцовским «жаворонком» дольше учился пользоваться. – А теперь Мэрибет осталась совсем одна.
– Должен тебе кое-что сказать, – объявил Джейсон, пока они ждали такси. Мэрибет сидела в кресле-каталке. В голосе мужа звучали какие-то странные нотки. Если бы она услышала это не при выписке из больницы после операции на открытом сердце, то подумала бы, что он
