ничего не свалить и не обрушить.
– Как же это она умеет? – Подумал он, – И что произошло?
– Ну, смотри, как порхнуло. А где шарик-то? Ищи монах. Ищи изобретатель.
– Какой шарик? – Приходя в себя, спросил Микулица.
– А тот, что в ступку упал. Шарик, шарик выходи, – Запела Малка, – Вот он! – Подняв голову, показала она в потолок, где в дубовой перекладине застрял ее бронзовый шарик.
– Так ты монах, Бертольд Шварц, новое оружие изобрел, – С подковыркой пропищала она, – Теперь из этих ступок можно твоим порошком по ворогам шариками порхать. А ежели ступку побольше сделать и шариков кучку напихать, это ж, сколько народу одним махом положить можно. Это не мне из лука по ним пулять.
– Знал я, что ты не просто так прискакала, бисова девка, – Удивленно пробасил Микулица, – Но такого не ожидал.
– Я! – Малка притворно округлила глаза, – Это я что ли порошочки терла, и в ступке мешала? Ты на меня не клевещи! Мне чужой славы не надо. Я глупая баба, руки дырявые токмо шарик из своих корявок выронила…. А ты сразу на меня. Причем тут я? Это все монах, чернокнижник. Любомудр великий. Алхимик, как вас сейчас величают. Все твои заслуги. Пойдем поснедаем, – Вдруг спокойным голосом закончила она.
– Пойдем. А то ты здесь еще чего натворишь, – Уже оправившись от первого шока, сказал хозяин.
Они поднялись из подвала, и пошли в главную залу замка, где уже трещал камин, и ломились столы от разносолов.
– Извини хозяин. Где у тебя тут можно перышки почистить? Я все ж таки дама.
– Эй, слуги, – Зычно крикнул монах, – Проводите баронессу в горницу, и подайте все, что попросит. Жду тебя в зале.
– Пять минут, – Бросила обычную свою фразу Малка, уверенно направляясь за слугой и на ходу подавая знак своим охранникам, как будто вышедшим из стены, следовать за собой.
– И Угрюмы ее не стареют, – Подумал Микулица.
Быстро обернувшись, Малка появилась в зале во всем блеске собственного великолепия и не проходящей молодости. В одном она не изменяла себе. В своем любимом цвете, в цвете весеннего леса. На ней было нежно-зеленое платье из бархата, с какими-то прозрачными вставками. Изумрудная змейка с золотыми разводами и горящими глазами охватывала ее рыжие волосы, распущенные по плечам. Такая же изумрудная змейка охватывала ее талию. Из-под подола платья выглядывали сафьяновые, темно-зеленые башмачки, с кокетливо загнутыми носами. На пальце мягко светилось колдовским светом голубое колечко Артемиды. Она вплыла в залу, как зеленое облако и направилась во главу стола, как бы подчеркивая, что это место положено ей по праву. Микулица встал и приветствовал ее низким поклоном.
– А седая прядь так и осталась с того страшного дня, – Отметил он про себя, – Милости просим, гостья дорогая. Не побрезгуйте скромными дарами нашей затерянной в глуши обители.
– Не прибедняйся, затворник. Знаем, знаем. Слухами земля полнится. Знаем, как поститесь вы в этой глуши, за
