затем, после семи часов жары и монотонной езды и пустынного мира – Пальмира!
В этом, мне думается, и есть очарование Пальмиры – ее стройная, светлая, нежно-теплого оттенка красота фантастически воздвигается посреди горячего песка. Она прелестна и фантастична и невероятна, со всей театральной неправдоподобностью сна. Дворцы и храмы, и разрушенные колонны...
Я никогда не смогла решить, что же я действительно думаю о Пальмире. Для меня она так и осталась чем-то вроде сна, как она предстала передо мной в тот первый раз. Болевшие глаза и голова сделали ее еще более похожей на видение, порожденное лихорадкой. Этого не бывает – это не может быть реальным.
Но внезапно мы среди людей – толпы веселых французских туристов, смеющихся, болтающих, щелкающих камерами. Мы останавливаемся перед красивым зданием – это отель.
Макс торопливо предупреждает меня: «Не обращай внимания на запах. Нужно некоторое время, чтобы привыкнуть к нему».
И это точно! Отель очарователен внутри, устроен с настоящим вкусом и шармом. Но запах затхлой воды в спальне очень силен.
«Это вполне здоровый запах», – убеждает меня Макс.
А милый пожилой джентльмен, который, как я понимаю, и есть владелец отеля, говорит с большим чувством:
«Mauvaise odeur, oui! Malsain, non!»[31]
Ну, значит, так и есть! А мне, во всяком случае, все безразлично. Я принимаю аспирин, пью чай и ложусь в постель. Позже, говорю я, я пойду смотреть достопримечательности – а пока мне ничего не надо, кроме темноты и покоя.
В глубине души я несколько встревожена. Неужели я буду плохо переносить путешествие? И это я – которая так всегда любила езду на машине!
Однако через час я просыпаюсь, чувствуя себя совершенно поправившейся и жаждущей увидеть все, что можно увидеть.
Даже Мак в кои-то веки соглашается оторваться от своего дневника.
Мы отправляемся смотреть город и чудесно проводим вторую половину дня.
В самой удаленной от отеля точке мы натыкаемся на группу французов. У них беда. У одной из дам, которая (как они все) в туфлях на высоких каблуках, оторвался каблук. И она стоит перед проблемой – дойти пешком до отеля невозможно. Оказывается, они приехали сюда на такси, а теперь оно сломалось. Мы окидываем это такси взглядом. Похоже, что в этой стране существует только один тип такси. Это транспортное средство неотличимо от нашего – та же разваливающаяся обивка, то же общее впечатление, что все связано веревочками. Шофер – высокий худой сириец, с унылым видом ковыряется в моторе.
Он качает головой. Французы все объясняют. Они прибыли вчера самолетом и завтра так же отправятся отсюда. Это такси они наняли на сегодняшний вечер в отеле, а теперь оно сломалось. Что делать бедной Madame? «Impossible de marcher, n`est ce pas, avec un soulier seulement[32]».
Мы рассыпаемся в выражениях соболезнования, и Макс галантно предлагает наше такси. Он вернется в отель и приведет
Дурной запах, да! Нездоровый, нет!
Невозможно идти, не так ли, в одной только туфле.
