приглашение из немецкой клиники – все есть. Может, напишите про парня? Счет на дни идет!
– Дайте мне телефон его родителей, – попросил Полуянов.
– Конечно. Безусловно. – Сотрудник продиктовал номер.
Костина мама мужественно глотала слезы. Шептала в трубку:
– Я его под нож тоже не хочу отдавать. Чего мучить ребенка? Он и так настрадался. Но отец говорит – надо. Даже если только один процент на успех – все равно надо.
И тогда Полуянов лично попросил сотрудниц из «Отдела добрых дел» написать про мальчика вне очереди.
Материал в газете вышел в конце марта и собрал больше тысячи комментариев. Разошелся в Интернете сотнями перепостов.
Маленькому Косте собрали триста тысяч евро за рекордные две недели. Деревья не успели зазелениться листвой – ребенок уже был в Германии.
Полет прошел тяжело. У мальчика поднялось давление, он начал задыхаться. Прямо к трапу вызвали реанимобиль.
Костю довезли в клинику, но даже к операции готовить не начали. Мальчик впал в кому, а через два дня скончался.
«В его состоянии можно было только спецбортом лететь, с медицинским сопровождением», – дружно прокомментировали случившееся немецкие доктора.
«Мы просили спецборт! – рыдали родители. – И врача просили!»
Читатели «Молодежных вестей» отчаянно жалели Костю и зажигали в память о нем виртуальные свечи.
А Полуянов написал письмо в немецкую клинику.
Ответа особо не ждал, однако ему очень быстро прислали подробное, из одиннадцати пунктов, обоснование, почему нельзя было спасти мальчика из России. К письму также прилагались финансовые документы. Клиника благородно взяла на себя оплату реанимобиля, пребывание в палате интенсивной терапии, консультацию двух профессоров. Счет выглядел, по европейским меркам, очень скромно: меньше двадцати тысяч евро.
И Полуянов, разумеется, заинтересовался: а где остальные двести восемьдесят?
Снова позвонил в фонд «Дарим детям добро». Бывшего Костиного куратора не застал, девушка-секретарша заученно затараторила:
– Мы написали всем жертвователям, предложили деньги забрать. Человек пять согласились. Остальные разрешили их передать другим детям. На те средства, что остались, мы сейчас еще одного мальчика в Германию отправляем. И в Израиль двое едут.
Диму ответ убедил. Почти.
Но он все равно нашел тех троих, кто должен был отправиться на лечение за рубеж.
Словно под копирку. Красивые, страдающие, славянские лица. И безнадежные диагнозы. Рак в третьей-четвертой стадии с метастазами.
Знакомый нейрохирург всех троих пациентов знал. Честно сказал: шансы на успех минимальные.
– А в Германии с Израилем их спасут? – поинтересовался Дима.
– Я тебе уже говорил, могу повторить еще раз: вряд ли. У иностранцев статистика по терминальной стадии очень похожа на нашу. Может, на пару процентов лучше. Условия,
