останавливаю навигатор посередине дороги.
– Вход впереди и налево, – говорит похититель.
Лучи фар упираются в высокое, футов двенадцать, ограждение, увенчанное тиарой из ржавой колючей проволоки. Ворота приоткрыты. Соединявшая створки цепь валяется неподалеку, в придорожной траве.
– Давай, толкни их бампером.
Ворота открываются с протяжным скрипом, проникающим даже в почти звуконепроницаемый салон внедорожника. В конусах света видны остатки дороги и покрытие, потрескавшееся и покоробившееся за годы суровых чикагских зим.
Включаю дальние фары.
Свет скользит по парковочной площадке. Фонари валяются на земле, как рассыпанные спички.
Дальше темнеет силуэт какого-то вытянутого строения.
Кирпичный фасад изъеденного временем здания сторожат по флангам громадные цилиндрические цистерны и пара высоченных, в сотню футов, нацеленных в небо дымовых труб.
– Что это за место? – спрашиваю я.
– Паркуйся и выключай.
Я останавливаю, выключаю двигатель.
Мертвая тишина.
– Что за место? – снова спрашиваю я.
– У тебя какие планы на пятницу?
– То есть?
Резкий удар в голову, и я падаю, оглушенный, лицом на руль. В какой-то момент мелькает мысль, что это все.
Но нет, он всего лишь ударил меня рукояткой оружия.
Трогаю голову над виском. Пальцы нащупывают что-то липкое – кровь.
– Завтра, – говорит он. – Что у тебя намечено на завтра?
Завтра. Какое завтра?
– Я… Тест по физике в группе тридцать три – шестнадцать.
– Что еще?
– Всё.
– Раздевайся. Снимай всю одежду.
Я смотрю в зеркало.
Какого черта? Зачем я нужен ему голый?
– Если ты хотел что-то сделать, надо было делать, пока у тебя была машина. Теперь ты мой. Раздевайся. И не заставляй меня повторять, иначе получишь еще. Наешься крови.
Я расстегиваю ремень.
Расстегиваю серую толстовку, вытягиваю руки из рукавов.
Остается последняя надежда. Он в маске, а значит, не хочет, чтобы я видел лицо. Если б планировал убить, его бы это не беспокоило. Он не опасался бы, что я смогу его опознать.
Ведь так?
Расстегиваю рубашку.
– Кроссовки тоже?
– Всё.
Разуваюсь. Стягиваю носки.
Снимаю слаксы и трусы.
Теперь вся моя одежда лежит кучкой на переднем сиденье.
Я чувствую себя совершенно беззащитным.
Нагота неуютна.
Постыдна.
Уж не попытается ли он изнасиловать меня? Не к этому ли все сведется?
Он кладет между сиденьями фонарик.
– Выходи из машины, Джейсон.
Я ловлю себя на том, что ощущаю салон «Линкольна» как своего рода спасательную шлюпку.
Пока я здесь, он меня
