Что-то хочешь утаить, замнешься, смотрит в глаза, сразу подловит. И сама она не любит врать и что-то скрывать. Другая бы ни за что не рассказывала всего, что она мне рассказывает. По-моему, Зоя меня любит. Да и я… Ладно, не будем рассуждать! Пойду к ней, уже половина восьмого.
10 ноября 1948 г.
Сегодня не пошел к Зое. Надо дать ей отдых, а то не спим каждую ночь до часу-двух. Я-то могу выспаться днем, работы сейчас мало, а у нее каждый день 5—6 уроков и вечером тетради проверять.
Вчера зашли к Альке. Пришли, а у нее Павел Иванович. Сошлись две пары. Бывших и новых. Сидели, дурачились, пока не вернулись из гостей родители Альки. Ушли вместе с П. И. У своего дома он пожал нам руки, а мы еще бродили над Вычегдой, говорили про него. Человек любит Зою, подчас унижался пьяный. Летом переустроил мезонин в доме, чтобы после женитьбы жить там…
Домой пришел в первом часу. Открыл двери Иван Никитич и вроде бы в шутку пробурчал: «Я на тебя хворостину припасу. Повадился каждый вечер до полуночи». Шутка шуткой, но вставать ему из-за меня удовольствия мало. Завтра сделаю устройство с веревочкой к задвижке в сенях, буду потихоньку отпирать сам.
14 ноября 1948 г.
Пришел сейчас от Зои.
Вчера прислала с Игорем записку, что ждет меня в 7 часов. Была на сессии в сельсовете, навязывался провожать П.И., чтобы отвязаться, сказала, что ей надо зайти к Юле. Поэтому ждала меня не дома, а на улице. Ходили по берегу.
Зоя увидела, что я хватаюсь за уши, сказала, что можно посидеть в школе. Только засомневалась, понравится ли это Анне Павловне, к которой приходит иногда Федя Кот из к-за Калинина. Решили все-таки идти. Техничка пустила нас без упреков, сказала, как закрыть двери, когда будем уходить. Сидели в 5-м классе, где учится мой братец. Договорились больше не ссориться, но я подзабылся, не сдержался, она рассердилась: «Опять за свое!.. Паша при встречах вел себя лучше, чем ты. Даже и пьяный рукам воли не давал».
– Что, скажешь, и не целовалась с ним? – спросил я.
– В губы – нет. Не давалась, отворачивалась. Целовал в щеку, шею, руки целовал, волосы. А от пьяного я сразу убегала.
Поговорили о нем, опять помирились. Проводил Зою домой.
Пишу в конторе. Старик с Горки нарезал сейчас стекло для рамы и учил меня политике: «Трумэн – волк! Он еще покажет себя со своей атомной бомбой!» Вместо стекла на раме с лета была фанера.
16 ноября 1948 г.
Вчера спросил Зою: «Ничего, что я пришел прямо с завода в фуфайке?» /до этого ходил в своем коротковатом пальто/. Она поцеловала меня: «Для меня хоть в чем приди, все равно рада».
1948 год. Рябово
Еще не писал подробно о Зое. Попытаюсь это сделать.
Она родилась в 1928 году. Ее отец, офицер царской еще армии, директор детдома в Сольвычегодске. Брат Петр холостой,
