300 с небольшим в месяц, у нее 700, у нее красивые платья, у меня застиранные рубашки. Много у нас неодинакового. Может быть, мы и не думаем, что дело в этом, а оно тут и есть? Конечно, для советской молодежи все это должно быть – нули, но вполне ли мы оба советские?
25 января 1949 г.
С утра до темноты поднимаем с речки лед, начали заполнять льдохранилище. В последние дни к Зое не ходил, чтобы не раздражать ее разговорами о женитьбе. Да и самому психовать-терзаться рядом с ней немного радости.
Моей зарплаты за декабрь не хватило покрыть долг кассе, а теперь еще поставили в подотчет за сахар сотню, да за муку 30. За январь получу не больше 250. Хорошо, что папа дома дал нам с Игорем 500 руб. Выкрутимся.
2 февраля 1949 г.
Зоя звала на лекцию в читалке, но у нас было собрание. Только что кончилось, а времени половина 11-го.
Сегодня собрание шло не так, как предыдущие. Началось с моего выступления после доклада Ширяева. Мои слова пришлись не по душе и Николаю Ильичу, и Васе. Потом выступили Миша, Шура, сам Ширяев, потом Мисихина, потом еще раз я. Расшумелись, как в трактире. Вася вспылил: «Буду заниматься только бумагами! И на телефон не пойду и в сельсовете никаких вопросов решать не буду!» Его упрекали, что изображает из себя «второго директора». Мне тоже досталось: брак был, на фермах при дойках не бываю, поэтому молоко из колхозов грязное везут.
Выписали с Мишей «Комсомольскую правду). Читаем сами и Фаина, иногда и Нюра. Что бывает интересное, рассказываем Ивану Никитичу и Осиповне. Много в газете для нас нового и поучительного.
Миша начинает всерьез дружить с Юлией Павловной, подругой Зои. Она с 1927 г.р., веселая девушка и простая. Интересно, как пойдут у них дела. Хоть бы не так, как у нас с Зоей.
У меня все чаще появляется мысль, что надо набраться духа и кончить встречи с Зоей. Довольно трагедий и комедий! При такой «дружбе», чего доброго, попадешь в вологодский желтый дом.
13 февраля 1949 г.
Поссорились с Зоей очень крепко. Перестал ходить к ней.
После этого приезжал ее отец, Михаил Федорович. Зоя написала записку, позвала на встречу с ним. При знакомстве сначала смущался, но потом ничего, разговорились. Обедали, понемногу выпили с Григорием Максимовичем, пили чай. Мне Зоин отец очень понравился. Спокойный, рассудительный. Он не против нашей дружбы, но сказал, что о женитьбе лучше думать после армии. Правда, оговорился, что это дело наше, пообещал и Ольге Петровне сказать, чтобы «не давила» на Зою. Я спросил про Ивана Ивановича. Он отозвался о нем хорошо и рассмеялся: «Да вот Зое, видно, ты больше приглянулся. Никак не хочет, чтобы Иван зятем нашим стал».
После обеда Михаил Федорович лег отдохнуть, а мы с Зоей пошли в школу, где примирились. Она заверила, что летом запишемся и будем жить вместе. Отцу она по телефону сказала, что поссорилась со мной из-за матери и Петра: «Я прямо по телефону расплакалась, вот он сразу
