Скарабей прополз…
А войдя в аромат иссушаемых зноем трав и цветов от пальм – повалились, долго лежали. Здесь была Дельта. Вид был иным совсем. Нет гигантской стены из круч, подходившей к Долине, нет далей. Здесь была плоскость – место, где Нил, распавшись, тёк дальше хаосом русел, топей и стариц, замкнутых зеленью, буйствовавшей в нильском иле. Собственно, ил стекал сюда, сбросив выше лишь крохи.
Двинувшись, встретили плиты, много плит, как в Фаюме, но из других пород. Были красный гранит из Нубии и кварцит, жуть твёрдый. Был известняк, базальт… Толпы клали в болото гати, а на них – плиты. Строился тракт. Чиновники здесь толклись всех рангов. Виделся Мемфис, то есть верхи его, в створе узкой линейной просеки… Мошки кусали, все были в язвах… Ленивых сажали нá кол – сходно и тех, кто топил плиту по неловкости.
– Вы! Ущерб царю, ему слава! Ущерб причинили вы утопленьем камня, красного, дивного, выбитого в Красной горе, обточенного ладно, доставленного с трудами, камня Хатóр, священного! Волей царя – блеск, жизнь ему! – смерть вам! Да обойдут вас льны погребальные, мир загробный! Минет вас вечность!
Колов – частокол был. Парень страшился их. Снилось, как в преисподнюю к вечной жизни идут его дети, родичи, а он, мёртвый, не может сползти с кола…
Схенти – главный знак египтян – здесь гнили, мокнув и прея. Парень страдал здесь, в чащах. Радовался, выйдя к полю. Там клали плиты в ряд по четыре, спешно ведя путь под крик чиновников и гам жречества, представлявшего местных богов и общих.
Пёрли под палками и плетьми сквозь речки, каналы, топи. Если встречали их – засыпали, так как нельзя свернуть. Парень раз влез на пальму – и видел Мемфис!
Их торопили, колов умножилось…
Встретился древний храм Бáстет, долго молились ей, женщине с гривой львицы, с систром в одной руке и с корзиной в другой, стоявшей средь чаш для кошек – чёрных, пятнистых, белых. Храм пах мочой их, жил их мяуканьем. Бáстет любила кошек. Все помолились ей, жене Беса, матери Маахеса, дочери Ра всерадостной! Бáстет чтили – символ любви, чадородия и семьи. Жрец провёл обряд, принятый в данном случае. Вслед за чем храм стремительно разобрали и возвели поодаль, в месте достойном. Кошек перенесли в храм каждую на руках отдельно: в них дух богини.
Как-то за пальмами блеснул Нил, и люди стали, видя на том берегу строительство. Удивлялись. Нил ведь, хоть здесь рукав всего, не запрёшь. Дамбу строить – зальёт всё, ведь Дельта плоская. Дамбы нужно вести тогда до Долины с двух сторон рукава Реки… Вон чиновники думают, как быть. В бок ведь нельзя: путь должен быть прям, как луч. Важность часа отметил крик стражи. Мчались носилки.
– Чати!
Канцлер, сойдя, топнул в плиты и зашагал к реке, слепя блеском. Там он, велев что-то Главному Царских Трактов, сел в лодку и переплыл рукав. Вопль приветствий с той стороны стих быстро, люд повалил в воду всей своей массой, чтоб переплыть Нил. Парень помог двум выбраться.
– Что у вас? – бросил он. – Отдохнём?
Те хмыкнули.
– Как же!
