ближе к осени – на мелкого живца. На Дону окуня называют в обиходе чекамаз.
Впервые я увидел окуня в шесть лет. Жили мы тогда с матерью в деревне Дарьино, через которую протекает Кармалка. Малолетней гурьбой удили на речке пескарей и мелких голавликов. Удилища у нас были из высушенных черемуховых хлыстов. Лески нам плел из хвоста сивого мерина колхозный конюх дядя Митя. Пескари ловились хорошо, но мы мечтали о Белом озере в четырех километрах у деревни Антоновка. Туда ходили рыбачить деды. И однажды мы отправились туда втайне от взрослых. Безлюдное озеро выглядело таинственным и безмерно глубоким. Мы забросили удочки метра на три от берега. Можно представить наш щенячий восторг, когда стали вытаскивать огромных, как нам казалось, окуней. Весили они, пожалуй, граммов по 150, но это была первая серьезная рыба в нашей рыбацкой жизни.
Но, пожалуй, самая памятная для меня окуневая рыбалка была в Казахстане, где я служил. Это произошло в начале апреля, в районе бывших Соленых озер. За год до того реку Или перегородили плотиной, и Соленые озера стали частью водохранилища. Весна в том году была взбалмошной и быстрой. Дней десять назад по льду еще шастали мотоциклы. А в тот раз, когда мы подъехали к берегу, то увидали, что лед отошел метров на восемь. Несолоно хлебавши возвращаться было обидно. Решили ловить по открытой воде, забрасывая зимние удочки, как донки. Но сколько ни сидели, поклевок не было.
А солнце шпарило, словно летом, даже зеленая трава на пригорках повылезла. Однако лед еще стоял сплошняком, и так близко от берега! Душа рыбака в вечном беспокойстве. Что для нее каких-то восемь метров чистой воды! Ну, померзнешь малость…
Я нашел на берегу широкую доску, привязал к ней коловорот и снасти. К доске прикрепил буксирную бечеву, которую всегда держу про запас. Забросил с помощью грузила свободный ее конец на лед. Сам разделся и со шмотками в одной руке вошел в воду. Плыть пришлось всего метра четыре. Сильно охолодать от возбуждения и спешки не успел. Выбрался на лед, оделся, подбуксировал к себе доску-плотик. Окончательно согрелся, просверлив три лунки.
Две не понадобились: от добра добра не ищут. Чтобы определить глубину, опустил в лунку удочку с красной мормышкой без насадки. Но едва она ушла под лед, как сторожок непонятно почему придавило. Я поддернул и вытащил на лед первого черно-серого окуня.
Да, илийский окунь, в отличие от желто-зеленого полосатика России, серого цвета, чернополосый и почти без краснины в плавниках. И вообще окуневый наряд может быть не одинаков даже в соседних водоемах, он подбирает себе одежду под цвет дна.
А в тот раз я так и ловил без насадки. Рыба ровно взбесилась, хватала мормышку, едва та успевала погрузиться. Окуни не клевали, а брали ее с боем, будто мужики, штурмующие винный магазин во времена борьбы за всеобщую трезвость.
Тем временем на берегу появился газик с новыми рыбаками, экипированными, как полагается. Они вытащили резиновую лодку, накачали. Я великодушно уступил им свои лунки, а они переправили меня вместе с уловом и снастями на берег…
