национальному возрождению России и превращению ее в крупное европейское государство.
Одновременно с дезинтеграцией одного варварского, по мнению европейцев, государства – Золотой Орды – стремительно набирало силу другое варварское государство – Османская империя. В первой половине XV в. османы захватывают Балканский полуостров, и в середине века сокрушают Византийскую империю, а к началу XVI в. уже угрожают важнейшим жизненным центрам Средней Европы. Однако если в XIII в. варвары шли на Европу с востока, то в XVI в. – с юга. На пути азиатской конницы лежала теперь не Россия, а Германия. В такой ситуации Москва оказывалась в позиции ценного потенциального союзника для любой европейской антитурецкой коалиции. Таким образом, исторический выбор нашей страны состоял в следующем: либо добиваться своих национальных целей в качестве союзника Европы, либо добиваться их, противопоставляя себя Европе, выступая в ее глазах лишь заместителем исчезнувшей Золотой Орды.
Конкретно исторически в середине XVI в. перед Москвой стоял следующий выбор во внешней политике: после разгрома в 50-е гг. XVI в. Казанского и Астраханского ханств продолжить наступление на своего извечного врага – крымского хана и стоявшую за его спиной Турцию, присоединившись тем самым де-факто к европейской, антитурецкой коалиции, или начать борьбу за Ливонию, «повернуть на Германы» (говоря языком Ивана IV), став, таким образом, де-факто участником антиевропейской коалиции.
Как справедливо отмечает А. Янов, после многих поколений неслыханного угнетения и унижения, после того как татары десятками тысяч продавали русских рабов на всех азиатских рынках и, следовательно, стали предметом откровенной национальной ненависти, казалось логичным завершить разгром остатков Золотой Орды в лице Крымского ханства. Большинство вождей Избранной рады выступали за продолжение антитатарской стратегии, казавшейся не только единственно правильной, но и естественной национальной политикой. Естественной даже с точки зрения чисто тактической. Никто не угрожал России с Запада, тогда как оставлять открытой южную границу было смертельно опасно.
Тем не менее царь выбрал противоположную стратегию. Ливонская война длилась 25 лет (1558–1583). Результаты ее известны.
Во-первых, как легко можно было предвидеть, «повернув на Германы», Иван IV, по сути, пригласил татар атаковать Москву. И в самом деле, в 1571 г. Россия оказывается не в силах защитить собственную столицу от крымского хана, сжегшего Москву на глазах у изумленной Европы. Крымский хан впервые после 1480 г. (свержение татарского ига) распределил области русского государства между своими мурзами и дал своим купцам право беспошлинной торговли в России, которую он опять – словно в старые колониальные времена – стал рассматривать как данницу Орды.
Во-вторых, в результате поражения Россия потеряла не только все ранее завоеванные ливонские города, не только несколько собственных городов, но и принадлежавшее ей до этого Балтийское побережье – то самое «окно
