вам, Нагие, сия неприветная встреча! Я от великого государя Федор Иваныча надзирать за земскими делами в Углич поставлен…
– Вот и езжай себе… надзирать! – презрительно бросил Афанасий Нагой, который на высоком крыльце глядел даже на конного Битяговского сверху вниз. – Чего сюда ломился-то? Вдовицу бедную стращать?
– Вам, Нагим, давно пора страху задать, – не отступил Битяговский. – Я и за царицыным хозяйством надзирать в полной мочи! Давай мне отчет, кто старший, как казну, что царевичу отпущена, тратили да по какой причине!
– А младший коли ответ подаст, можно ли? – прищурился, перегнувшись через резные перила, молодой Михаил Нагой, собою богатырь и буйноволосый красавец, любимый младший брат вдовой царицы.
– Давай… – начал было Битяговский, но младший из Нагих, перескочив через перила, вдруг оказался у самой морды его храпящего с испуга коня. Ухватив его за повод сильной рукой и разрывая удилами конские губы, Михаил Нагой развернул лошадиную башку обратно к воротам:
– Дорогу видишь? Там тебе отчет!!! Царевич Дмитрий Иванович в Угличе – удельный князь, а мы – его родня и опора и перед каждым прыщом с Москвы ответ держать не станем!
– Такие, значит, речи ведешь, крамола… – Битяговский, побагровев, потянул из-за пояса плеть.
– Только подними на меня руку, я тебе ее из плеча вырву! – негромко, но убедительно предупредил Михайла Нагой.
Битяговский только выругался, плюнул, стеганул со злобой плетью своего конька и порысил прочь со двора. За ним под свист и улюлюканье дворни тронулась и жидкая свита.
– И кобелей с цепи им вслед отстегните, пускай по улице подгонят! – крикнул, грозясь с крыльца, Афанасий Федорович Нагой. Но на душе у окольничего было темно и тревожно. Ибо понимал он, что это только первый дождик пролился из черной тучи, сгустившейся над их головами да над светлой головушкой юного царевича… Гром после ударит!
Пролетели несколько светлых апрельских дней, и Нагим донесли, что Битяговский обжился в Угличском кремле и как ни в чем не бывало требует их к себе.
– Да чтоб я к этому псу годуновскому на поклон пошел, не бывать тому! – вскипел молодой Михайла. – Али нет, пойду все ж! Приду, ухвачу за глотку да душу из него и выколочу!!
– Охолони, малой, – оборвал удальца разумный Афанасий Федорович. – Битьем да криком не все решишь, обдумать надобно, что свершать будем да как!
И тут с неожиданной твердостью возвысила голос на семейном совете вдовая царица Мария Федоровна:
– Нечего и обдумывать, господа дядья и братья! Ступайте к нему, аспиду. От беды за высоким тыном не отсидишься! Ступайте, гордыню смирите. Тут не о гордыне речь, а о бережении жизни сына моего, юного царевича Дмитрия Ивановича! Ступайте… Может, сведать сумеете злодея этого тайные замыслы!
– Как ни ряди, права Машка. Идемте, Нагие. Мишка вот пусть при царевиче в обережении
