видно мультики и текст в книжках слабым глазом, чем без них вообще не видеть ничего. Повышенное внимание окружающих ко мне в очках, как к больному, претило, и я закрывался в своей комнате, тренируя свой «ленивый» глаз. Режим посещения детского сада для меня установили льготный, с учетом пропусков суббот (тогда папа был выходной, и мы с ним гуляли пешком, познавая город), и двух дней среди недели, когда мама или бабушка приходили за мной и вели на процедуры. А, после этого, я приходил домой раньше и мог делать все, что мне нравится.
В выходные для меня был праздник – гулять с папой, и не во дворе или по ближайшим кварталам, как с бабушкой, а настоящие походы далеко в центр города, поездки на трамвае или автобусе, и даже за реку по высокому длинному мосту. Там за рекой был настоящий лес, по которому здорово было пробираться, устраивать привалы с кострами и печеной картошкой с яблоками, плавить свинец на костре (который я добывал во дворе, предварительно растерзав оболочку обрезков толстого электрического кабеля, оставшихся после стройки) и находить «находки». Эти «находки», как материальные следы окружающей цивилизации, мне помогали понимать, что, из чего и как устроено вокруг, применить найденные гайки, шарики, механизмы в своих играх. Это привило мне интерес к машинам, технике, направляло мою фантазию в попытках разобраться в их устройстве и на изобретение новых приспособлений. Мы, даже, с папой нередко играли в изобретателей, а он всерьез написал в патентное бюро описание моей идеи, и мне прислали значок ВОИиР.
Я живо интересовался книгами о технике (особенно об автомобилях), путешествиях, физических явлениях – обо всем том, что можно было увидеть и понять. Я – визуалист, поэтому должен все увидеть, а по рассказам – представить себе, как это выглядит, чтобы понимать. Детские книжки, которые у меня оказались в изобилии, я прочитал быстро. Порой я заглядывал в Большую Советскую Энциклопедию, чтобы пробовать читать, а главным образом, смотреть картинки машин, самолетов, кораблей и схемы устройств и механизмов. Еще меня интересовали географические карты – яркие, цветные. Я рано понял, что они нарисованы в четкой связи с местностью, и мог представлять себе эту местность, глядя только на карту. Мы с папой были постоянными покупателями географических карт разных стран мира, и играли в настоящие путешествия, как у Жюль Верна и Дж. Даррелла. Книги я читал запоем, и даже изобрел себе на кровати из «находок» светильник и светонепроницаемый шатер, чтобы читать поздно вечером. Читал много, долго копаясь и беря в библиотеке экземпляры, которые другие люди, наверное, не читали никогда. На некоторых, к примеру, книге «Одноэтажная Америка» И. Ильфа и Е. Петрова, даже красовался овальный штамп: «Пропущено цензурой. 1949 год», что добавляло в моем представлении завесу тайны в содержание этой книги.
Животные в моем детстве тоже были, время
