общении ни намека на какую-либо симпатию друг к другу. Каждый сидел на своем рабочем месте, Альбина иногда говорила по мобильному телефону (как я уже знала, с Егором), Федор время от времени относил куда-то документы, ни разу не взглянув в сторону моей подруги. Все было как будто спокойно, словно и не было никаких сообщений и попыток со стороны Альбины приблизить к себе Федора.
Я не спрашивала Альбину про сообщения, а она больше не рассказывала мне ничего о Федоре, как делала это раньше. Она больше не обращала моего внимания на него, а я в свою очередь в разговоре никогда не упоминала о нем. Он будто негласно стал для нас запретной темой, хотя ни одна из нас не произнесла ни слова относительно него. Мы продолжали ходить вместе обедать, возвращаться в одном троллейбусе с работы, смеяться и как будто беззаботно болтать, но появилась между нами какая-то напряженность, которой раньше не было. Я не могла сказать, чувствовала ли она эту напряженность, но я ощущала ее явственно и совершенно определенно.
Однако, вопреки здравому смыслу, событие это не только не оттолкнуло меня от Альбины, но, напротив, как будто еще больше привязало меня к ней. Я все время старалась быть возле нее, проводить выходные вместе с ней, будто неосознанно стремясь расположить ее в поле видимости, чтобы знать наверняка, что она делает, кому пишет и с кем говорит. Кому-то такое мое поведение может показаться манией, сумасшествием, однако тогда я не анализировала своих действий. Я как завороженная следила за каждым ее действием и шагом, как будто спрашивая саму себя: «Что в ней есть такого, чего нет во мне? Зачем ей это? Зачем она это делает?» и как будто стремясь, будучи рядом с Альбиной, попасть в поле зрения Федора.
А что же делала я, чтобы обратить внимание Федора на себя и завоевать его расположение?
Ни разу в жизни мне не приходилось чувствовать себя так отчаянно ненужной, игнорируемой, как в ту осень. Федор был, несомненно, хорошо воспитан, интеллигентно сложен и учтив, но абсолютно равнодушен ко мне. Я часто улыбалась ему, иной раз перекидываясь с ним парой слов. Он отвечал с улыбкой, отвечал спокойно и мягко, но односложно, не проявляя ко мне никакого интереса.
Глядя на себя в зеркало, я не находила ни одного изъяна в своей внешности. Я никогда не сомневалась в своей красоте, не наблюдала недостатка в уме и не была бездарной. Я всегда была окружена поклонниками, и внимание, проявляемое ими ко мне, необыкновенно возвышало меня в своих глазах. Теперь же я в недоумении рассматривала себя в большое зеркало, вмонтированное в стену над раковинами в дамской комнате офисного здания, и не могла понять, почему этот мужчина, вызвавший во мне сильнейшие из когда-либо испытанных мною чувств, остается равнодушен ко мне. Что могло привлечь его в, несомненно, менее красивой и менее умной Альбине? И тогда я пришла к единственно возможному ответу: дело было не в Федоре, а в самой Альбине.
Все это
