пассивной курильщицей уже много лет, поперхнулась давно знакомым дымом.
– А что вы думали, – рассуждала корифей теоретико-педагогической мысли, – на это дело много желающих найдётся. Ведь у них в процессе подготовки к началу премиального процесса намечены командировки в Германию (вы же знаете, на моей исторической родине немало последователей Макаренко), в Ланкастер, Цюрих и, разумеется, в США (места командировок Антонида Клавдиевна называла, не заглядывая в свой листок) … Думаю, этим набором наши поездки не ограничатся. Словом, если вы делегируете мне свой голос, я, когда со мной вновь свяжутся организаторы, включу вас в премиальные структуры как свою ученицу. Ученицу, разумеется, в научном смысле слова.
Замечательная жизненная стезя – ученица! Вечная ученица! – злясь подумала Ксения, понимая, что всё равно «про» перевесят самые серьёзные «контра». И каким должно быть это «контра», чтобы она послала всю непрекращающуюся суету в её жизни на фиг?!
– Можно идти? – спросила Ксения. – Мне необходимо подготовить ответы на пришедшие вчера запросы…
– Сейчас пойдёте, голубушка, – Толь раздавила недокуренную папиросу в литой бронзовой пепельнице в виде половинки яичной скорлупы. Однако следующую папиросу, как обычно, не раскурила. – Присядьте на минуту. Я хотела посоветоваться с вами по весьма деликатному вопросу.
«Заболела? – мелькнуло в голове у Ксении. – Этого только не хватало!» Как настоящий учёный, она была консервативна, не стремилась к изменениям в рабочем распорядке и не грезила о замене хорошего на лучшее.
– Я чем-то могу вам помочь?
– Наверное, только тем, что выслушаете меня, – шефесса всё же потянулась к коробке «Казбека», но закуривать не стала.
Ксения всем своим телом изобразила готовность слушать.
– Когда я вчера вернулась домой, – начала Антонида, – Эдуарда Борисовича ещё не было. Жарко, душно… Я решила принять душ и, когда взялась за свой халат, обнаружила, что он влажен. Да, влажен!
«Ну и ну! – подумала Ксения. – Неужели в такую жару за несколько часов, прошедших после её купания, халат не высох?!»
– И что же? – сказала она. – Я не понимаю.
– Я тоже вначале не понимала. Но Эдуарда Борисовича не было долго, очень долго. Его мобильный телефон не отвечал. Потом-то он объяснил, что, как обычно, отключил его, поскольку был на прослушивании, а позже забыл включить. Но какое может быть прослушивание, если пожилой человек возвращается ближе к полуночи?! У них что там, лужёные глотки?.. Утверждает, что заговорился с членами отборочной комиссии и не особенно торопился, так как пережидал пробки… Сказки для детей младшего дошкольного возраста!
Ксения сидела, не без напряжения ожидая, когда в рассказ Антониды вернётся халат.
– Ну, почему вы полагаете, что всё было не так, как говорит
